встретились в палатке Вильнева.
– Где сургуч? Я вырезал отличную печать – имперский орел с плюмажем. – Ласло воодушевленно размахивал круглым куском дерева.
– Мы не можем этого сделать. – Когда никто не отреагировал, Паула сказала еще раз, теперь уже громче: – Так не пойдет, мы не можем так поступить!
– Она права. – Мортен пришел ей на помощь. – Я не понимал, какие размеры принимает наша ложь, а сейчас я постоянно думаю о том, что сказано в Библии: «Если властитель слышит ложь, все его слуги становятся негодяями».
Ласло постучал печатью себе по лбу.
– Это будет просто смешно, если мы сейчас отступим назад.
Вильнев согласился с ним.
– Я тоже так думаю. И что может случиться? Кто, скажите ради бога, видел здесь герб кайзера? Да никто из нас не смог бы его с точностью распознать. Я подумал о том, какие последствия этот обман будет иметь в немецкой империи, но очень маловероятно, что это письмо когда-либо попадет в Германию.
– Но разве мы здесь не для того, чтобы начать все сначала, – начала Паула, – разве мы все не оставили что-то позади, разве это хорошо – начинать с обмана?
– Господи! Почему нет? – Ласло посмотрел на Паулу, качая головой. – Никто не ранен, никому не причинен вред, наоборот, это только польстит королеве. Это же ее образ жизни, не так ли? – Он говорил саркастическим тоном. – Придумать, как решить проблемы четырех человек, и отказаться от этой идеи при малейшей трудности? Вы действительно так слабы?
«Да как он смеет так со мной разговаривать! – подумала Паула и почувствовала, что его слова приводят ее в раздражение. – Что этот красавец может знать о том, какие трудности я уже пережила?» Она бросилась на него, чтобы дать ему пощечину.
Вильнев встал так, что Паула наскочила на него, и это рассердило ее еще больше.
– Уже слишком поздно, – сказал Вильнев и попытался успокоить ее взглядом своих зеленовато-карих глаз. – Мадам Келлерманн, Ласло абсолютно прав, мы будем выглядеть смешно, пути назад нет. Значит, мы ставим печать и утверждаем, что наши подарки были украдены пиратами возле Нуси-Бе, вследствие нападения которых нам удалось спасти только кайзерскую грамоту и себя.
Паула повернулась к Мортену и выжидающе посмотрела на него, но этот трус только пожал плечами. У нее самой не было шансов против Вильнева и Ласло. Она ненавидела себя за то, что не нашла лучших аргументов и не уговорила их отступить. Она неохотно принесла сургуч, чтобы помочь им сделать обман совершенным.
Тяжесть в ее животе, усиливавшаяся при изготовлении грамоты, превратилась во внушающие опасения спазмы, и когда Паула позже залезла под одеяло, она думала, что не будет спать всю ночь, но, к своему большому удивлению, она проспала до утра крепким сном.
7
Письмо Матильды
Амбалавау, утро 9 августа 1856 года
Флоренс, моя дорогая дочь!
Приходил