своего любой ценой. Поэтому он выбрал путь молчаливого противостояния.
В день приезда гостей папа сидел у окна, словно черная туча, облаченный в свой лучший костюм, привезенный из Польши, и, выпуская тяжёлые клубы дыма, которых он, впрочем, не выносил. Его молчаливое присутствие создавало ощущение напряженности и неопределённости. Мама, как всегда красивая и нарядная, суетилась в последние моменты, давая указания по завершающим штрихам сервировки стола. А мои сестры, в изысканных костюмах, поправляли мой внешний вид и раздавали советы, обоснованные их собственным опытом. В этот день я выбрала коралловый костюм, который идеально подчеркивал мою талию, и бежевые туфли, гармонично вписывающиеся в строгий, но одновременно романтичный образ. В качестве украшений я выбрала жемчуг, который мне любезно одолжила Эльвира. С самого утра она колдовала над моими непокорными кудрями, пытаясь укротить их, а Джулия с Эммой, не менее старательно, работали над макияжем, чтобы он подчеркнул мои достоинства, но не выглядел вульгарно.
Я всегда стремилась выглядеть ухоженно, ведь с самого детства мама учила меня, что женщина должна быть на все сто, независимо от обстоятельств. Но в тот момент я чувствовала себя, как расфуфыренная кукла, готовая угодить всем вокруг, и эта мысль не давала мне покоя. Мне не хватало ощущения естественности, ведь все это – жесткие рамки, в которые я старательно втиснулась, – не отражали того, кто я есть на самом деле.
Час встречи приближался, а вместе с ним нарастало напряжение, которое грозило разрушить остатки моей уверенности. Казалось, если кто-то осмелился бы прикоснуться ко мне в тот момент, его прилично ударило бы током, вырабатываемым моим тревожным состоянием. Все приготовления уже были завершены, и в доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь редкими замечаниями мамы, которая продолжала прокручивать в голове список сделанных дел, будто боялась упустить что-то важное.
Мои сестры, пытаясь поддержать, держали меня за руки. Джулия – с левой стороны, Эльвира – с правой, а Эмма успокаивала маму, высоко оценивая ее подготовку к этому дню. Их молчаливая солидарность придавала мне немного спокойствия, но ненадолго. Скоро к нашей тихой сцене присоединились их мужья, которые, под наставления своих жен, попытались развеселить папу. Однако их усилия не увенчались успехом: папа, несмотря на свою привязанность к ним, оставался погружён в свои мысли, а его обеспокоенность за меня читалась во всём – в мрачных взглядах, сосредоточенном молчании и нервных движениях.
Эта напряжённая атмосфера действовала на меня, словно медленно натягивающаяся струна в руках неумелого музыканта. Ещё чуть-чуть – и я бы выбежала из дома, решив спрятаться от всех и всего. Но мой дерзкий план так и остался в мыслях: его прервал мелодичный стук в дверь. Этот звук пронзил тишину, возвещая о прибытии долгожданных гостей, которые, уверена, нервничали ничуть не меньше меня.
– Здравствуйте, дорогие гости, добро пожаловать в наш дом, – с доброжелательной улыбкой