сразу же забеспокоилась, что в мои слова мог закрасться сексуальный подтекст. Позднее Ленни сказал, что так оно и было.
– Вы умеете играть в бейсбол? – поинтересовался он.
– Догадайтесь сами.
– Ладно, отведу вас на игру, – вот так запросто заявил он.
– И куда же?
– Вы хотите сказать, что никогда не были в Кэндлстик-парк?[32]
– Лучше промолчу.
После этого мы не расставались. Когда я первый раз в жизни пришла на стадион, Ленни терпеливо объяснял мне, как устроена статистика матча, что такое засчитанный пробег или вынужденная ошибка. Где-то в конце игры, когда один из игроков «Джайентс» послал мяч высоко над головой питчера, я повернулась к Ленни и сказала что-то вроде «Круто!».
– Мы называем это «жертвенным бантом»[33], и ничего хорошего в этом нет, – сказал Ленни и поцеловал меня в губы. Поцелуй был классный. Вечером мы в первый раз занялись любовью в моей студии (Ленни жил с соседом). В моем случае это было буквально в первый раз.
Мне было двадцать два, всего лишь полгода назад я получила диплом и начала подрабатывать медицинским иллюстратором. А это значит, что на кухонном столе моей студии на Валлехо-стрит всегда были разложены по порядку цветные карандаши и стены были увешаны картинками внутренних органов человека, а также репродуктивной, кровеносной, лимфатической и костной систем. Еще раньше, во время учебы, я прикнопила над столом открытку с репродукцией моей любимой картины Шагала. На ней изображены мужчина и женщина в домике где-то в далекой России. На столе – пирог и миска с ягодами, рядом – стул с вышитой подушечкой-думкой и табуретка. За окном виднеется ряд одинаковых ладных домиков.
Картина – о влюбленных. Она – в скромном черном платье с кружевным воротником, ее невозможно тонкие ножки обуты в черные туфли на каблуках, в руках – букетик цветов. Влюбленные целуются, оторвавшись от пола, соприкасаясь одними лишь губами. И ради этого поцелуя мужчина совершает чудо эквилибристики, вывернув голову на сто восемьдесят градусов, что совершенно невозможно, если свериться с моими медицинскими рисунками. Не говоря уж о взаимном полете. Только любовь способна на подобные чудеса.
Есть в этих двоих что-то необыкновенно нежное, чистое и одновременно чувственное. Чтобы их губы коснулись друг друга, нужно всего-то приподняться от земли.
На следующий день после посещения стадиона Ленни просунул мне под дверь точно такую же открытку, подписав ее: Кажется, я влюблен.
Когда вечером он пришел ко мне с розами, чтобы позвать на ужин, у него был такой вид, словно он сорвал джекпот в викторине Jeopardy! (любимое шоу моей бабушки).
Ленни учил второклашек в начальной школе Сесара Чавеса[34]. Он их просто обожал. Каждый день за ужином он рассказывал, как прошли уроки, у кого что не получилось, а потом все-таки получилось. Я знала всех детей по именам.
Он был романтиком до мозга костей, и во время ухаживания, да и после, обязательно приносил