достаточно сильна, как и орудие, которым они кладут понятия былых веков на колени.
– Ох, Вам будет, о чем поговорить в пожизненном заключении за оппозицию и диссидентство, – развернувшись к ней лицом ответил он.
– Буду беседовать с Мадам Де Помпадур, которая, вероятно, скоро надоест Его Высочеству, – ответила она. – Вас пугают перемены?
– Нет, и Ваши смелые заявления тоже, но пока я не нахожу их столь настолько полезным для будущего общества, как Вы, хотя прекрасно понимаю расположение нынешних дел, как и Вы должны понимать мое положение, которое не позволяет мне вести подобные диалоги. Отец был послом Франции при дворе императора Священной Римской империи Карла VI в Вене, Луи Дьедонне его крестный отец, мы испокон веков следовали монархии.
– «L'Etat c'est moi»8, – она медленно подняла бокал, словно чокаясь с ним в воздухе.
Это был укус, и они оба знали – в нем была доля яда, ее было недостаточно, чтобы убить, но сполна хватило пронзить его эго.
Она незаметно скрылась в толпе таких же ничем не примечательных людей, это показалось ей настолько забавным, что она чуть не засмеялась на глазах у сотни напыщенных дворян. После той недомолвки с Герцогом Эгийоном она часто ловила на себе немые взгляды, это навело ее на мысль, что ее вечер подошел к концу.
И когда пир давно закончился, они снова оказались по две стороны жизни, и теперь уже трудно сказать, что чья-то была лучше. Возможно, потому что сегодня они были как нельзя похожи.
Глава 3
И каждый продолжил жить как ни в чем не бывало. Уже на следующий день Династия Ришелье по-прежнему решала военные вопросы, тревожащие всю Европу. Маршал Ришелье собирал войска по всей Франции во имя Его Величества.
Людовик XV вернул австрийские Нидерланды, выигранные в битве при Фонтенуа, и сразу же после этого потерял свои колонии в Северной Америке чужими руками. Он выжидал, пока Великобритания сама разожжет пламя войны, но пока она лишь судорожно держала всю Европу в напряжении. Как и Мэриан Леруа свою вечно заботящуюся о ее благополучии мать, после вчерашнего вечера которая надеялась на чудо, ведь лишь оно одно было способно выдать ее дочь замуж.
– Мне показалось, или Герцог IV положил на тебя свой зоркий глаз? – спросила мать на утреннем застолье. – Уверена, ты гордишься этим, хоть мы с отцом до сих пор не понимаем, как он смог обойти твой моветон.
– Я тут не причем, – развел руками отец, не поднимая своих глаз на дочь.
Мсье Леруа не отличался способностью скрывать что-то от людей, и в особенности свои эмоции. Наверное, именно от него Мэриан научилась такому изяществу. Он был схож белому листу бумаги, на котором сам порой писал письма Баронам и Герцогам. И потому всем присутствующим здесь стало ясно, что эта тема для разговора его не устраивает, или еще хуже того – злит. Дамы не стали вдаваться в подробности его отношения к этому: порой Мсье мог показаться грубым или менее заинтересованным