не знаю, какие наказания учиню, надо будет подумать. Но вот вотчины их точно идут за меня, Великого князя, – твёрдо объявил всем Иван Васильевич.
После всех этих гуманных действий многие новгородцы и даже те, кто были враждебны к князю, поверили в помощь, защиту и справедливость Москвы от произвола новгородских властей.
К вечеру засобирался Великий князь, готовился отбыть на Москву. Более тридцати больших возов подогнаны были к Городищу к жилищу князя, ожидая его во дворе с дарами новгородскими, с золотом и серебром, с соболями и дорогой одеждой, с бочками дорогого заморского вина.
– Эх, православные вы люди! Желаете откупиться от меня, как от хана ордынского? – с горечью молвил князь, осматривая всё это богатство, – не корысть я преследую. Русь мне надобна единая сильная и вольная держава.
Пришло утро. Лишь просветлело Иван Васильевич двинулся в обратный путь на Москву. Он был доволен успехами этого мирного похода. На душе было спокойно и радостно.
– Быстрей, быстрей в любимую мною Москву. Быстрей желаю увидеть всех близких, родные любимые лица. Это только начало! Много ещё предстоит, что исполнить, – размышлял Иван Васильевич, глядя на то, как мелькают мимо окрестности, запорошенные снегом, наблюдал, как большое кровавое солнце уже стало медленно склоняться к закату. Ещё один день был прожит.
Восьмого февраля Великий князь перед обедней уже въезжал в свою столицу.
– Дома! Вот я и у себя! Как я люблю свой город, – думал он, с затаённым восторгом озираясь по сторонам и примечая с детства знакомые окрестности Подмосковья.
Ехать сразу в терем к жене не пожелал, не захотелось. Слышать исковерканную родную речь, окунуться в чуждую для него обстановку, которая не стала ему близка, отведывать непривычные с детства кушанья, чередовать слова русские и латинские, напрягаясь, подбирая по смыслу фразы, сейчас этого совершенно не хотелось. Мечтал после такого долгого отсутствия уйти от дел, расслабиться и окунуться в привычную с детства родную среду. Свободно, не задумываясь, без напряжения говорить, с полуслова понимая шутки и недомолвки. А в трапезной мечтал ощущать запах привычного с детства кушанья.
– Душа просит грибков солёненьких, огурчиков и смачный наш курничек. Хорош, ароматен, люб с детства, – думал он, сглатывая слюну, чувствуя, что после похода соскучился по домашней еде.
Эта мысль стала основой, которая заставила дать команду, повернуть в сторону материнского терема.
– Там же и любимого своего Ванюшку увижу. Он завсегда у любимой бабки столовается, – подумал Иван Васильевич, с радостью предвкушая приятную встречу с родными. – Сынку, пожалуй, раньше всех увидеть желаю. Опора он моя и надежда. Все планы государственные с ним связываю.
Появился на пороге материнского гнезда. Обрадовано бросилась навстречу сыну Мария Ярославна, нежно поцеловала, скрывая навернувшиеся от радости слёзы. Бурно и радостно бросился в его объятия сын Ванюшка.
– Мы