облика сына.
– Василий, Василевс с греческого «царственный», – отозвался тот.
– Всё в руках божьих, сынок. Но тебе нечего туманиться, ты – первенец. Ты – любимый сын мой. Ты – наследник! Тебя готовлю вместо себя Русью православной управлять.
Он улыбнулся сыну, склоняясь над столом, отхлёбывая ложкой наваристые мясные щи из мисы.
– Всё так, отец, но жизнь наша не токмо в руках божеских, но бывает и в руках человеческих, – хмуро отозвался тот.
После этих слов Ивана Иван Васильевич задумался и уже не радовался так сильно рождению своего сына. Зашёл к жене в опочивальню, поцеловал её в лоб и равнодушно глянул на младенца.
– Что принесёт это рождение – благо или междоусобье? – размышлял он, понимая тревоги своего наследника.
Затем прошёл в крестильную, где уже стоял в облачении духовник-архиепископ в ожидании царя, чтобы начать молебен.
Дни наступили напряжённые и тревожные для Ивана Васильевича. Думы с воеводами над картами сменялись тайными думами с дьяками. Готовились оборонить Русь от недругов всяческих. Были перехвачены грамоты братьев царя. Один другому пишет: «Он, как волк злобный. Нет моей могуты более, под его рукой жить…Пора приходит нам из московской земли в другое место податься!»
А другой отвечает: «Надобно нам тайно на совет съехаться. Подумаем, как нам лучше перейти к друзьям нашим, дабы укрыться от злобы его».
Всё чаще рассматривал Иван Васильевич карту Руси со всеми её рубежами, дабы бить врагов по краям на рубежах своих. Вести стали приходить ещё тревожнее от государевых наместников.
– Немцы ливонские с магистром своим на Псков подыматься задумали!
– В конце лета хан Ахмат не нападёт на нас. Казимир воевать против нас без Ахмата не станет. Вот токмо немцы напасть могут, – размышлял Иван Васильевич. – Пойду опять с «миром» на Новгород, надо укрепить Русь.
Тайно вестник из Новгорода от наместника прибыл. «Многие из бывшей верхушки новгородской при всех хвастают, что с королём Казимиром ссылаются и с немцами. Казимир зовёт Ахмата на Москву. Король, бают, в Рим посылал, моля у папы помощи денежной на ратные дела, обещал унию ввести в землях новгородских, а православие гнать. Папа внял Казимиру, разрешил ему особый сбор «десятину», – во всех костёлах польских и литовских на ратные дела. А в Новгороде все Москву лают и тебя, а Казимира хвалят, зовут его государём к себе наместо тебя. Он им обещает всю старину вернуть и вече тоже. Новгородцы за стенами затворились и миром не хотят пущать Великого князя и вече у них есть и новый посадник»
Подождал Иван Васильевич прихода войск своих, подождал пока обозы подтянутся, и повёл на Новгород снова полки свои. Окружил ночью Новгород тесной осадой, установил пушки и приказал с рассветом бить по стенам города.
Страшный грохот на рассвете потряс окрестности Новгорода, разбудил и вверг в панику его жителей. Всю седмицу то днём, то ночью гремели и громили пушками