мировой революции. Но Енукидзе уже заметил ее – циковские красотки тревожились не зря. Не имея постоянного пропуска, Лёна была вынуждена все время заходить в Секретариат ЦИК, чтобы ставить штемпель на выдаваемые ей разовые пропуска. Не мог Авель Сафронович остаться равнодушным к появлению новой молодой и симпатичной сотрудницы в подведомственном ему учреждении. Он распорядился, чтобы комендант пропуск выдал вопреки настояниям чекистов, а от их предупреждений о неподходящем соцпроисхождении новой сотрудницы попросту отмахнулся. События развивались довольно быстро. Муханова рассказывала на допросе:
[Старший референт по протокольным делам Секретариата Президиума ЦИК. – В. К.] Трещалина сообщила Розенфельд, что А. С. Енукидзе понравилась Раевская, и он просил ее привезти к нему на дачу. Аналогичное приглашение от Енукидзе получила через Трещалину и Розенфельд. Это приглашение было принято, и поездка на дачу состоялась… Мне известно, что после посещения Раевской дачи А. С. Енукидзе она получила приглашение и была в правительственной ложе Большого театра, а также получала билеты на Красную площадь[97].
Похоже, однако, что первоисточником этих сведений была опять‐таки Людмила Буркова, чьи неумеренное любопытство и склонность к сплетням не знали границ и явно носили болезненный характер: на допросе, официально датированном 10 февраля, а фактически состоявшемся еще в январе, Клавдия Синелобова показывала:
От Бурковой знаю, что Раевская с Акоповым сожительствовала… Раевская вообще старалась заводить связи, которые помогли бы ей укрепить ее положение. Она в разговорах со мной ссылалась на то, что имеет влиятельных друзей, которые оказывают ей содействие в различных вопросах. Среди них называла А. С. Енукидзе. Буркова мне говорила, что Раевская сожительствует с А. С. Енукидзе и ездит к нему на дачу. Через него она получила квартиру и билет на Красную площадь в 1934 г.[98].
Имея на руках все эти показания, следователь Каган (под руководством заместителя СПО ГУГБ Г. С. Люшкова) нажал на Розенфельд, пытаясь заставить ее признаться в том, что она играла роль “сводницы в отношении Раевской”, “поставщика живого товара” для Енукидзе. Однако Нина Александровна отвергла это утверждение:
Еще раз заявляю, что близких отношений с Раевской у меня не было. Действительно, был случай, когда я с Раевской были в правительственной ложе Большого театра и были с ней в гостях у А. С. Енукидзе на даче по его приглашению[99].
Сама Лёна на допросе 8 февраля 1935 года не отрицала свою связь с Енукидзе:
Ко мне хорошо относился А. С. Енукидзе, и я рассматривала его отношение ко мне как покровительственное. Осенью или в начале зимы 1933 г. сотрудница библиотеки Розенфельд вместе с сотрудницей ЦИКа Союза Трещалиной передали мне приглашение Енукидзе А. С. поехать к нему на дачу, при этом Розенфельд заметила, что “А. С. будет мне очень рад”. После этого я несколько раз была на квартире, на даче и в служебном кабинете Енукидзе, ездила с ним в Большой театр в правительственную ложу