прямой вопрос, Аксёнов немного задумался. С одной стороны, не хотелось своим появлением нарушать здесь текущее положение вещей, но этот человек так приветлив с ним…
– Да, – закивал головой Гриша и с надеждой взглянул на собеседника.
– Тогда ешь, а я умоюсь и приду, – заключил молодой каретник и встал.
Он ушёл за сарай, а юнкер остался доедать свой завтрак.
Молодые люди стояли у повозки с дугообразной тканевой крышей.
– Я здесь, можно сказать, живу, – пояснил Фёдор, показывая внутри тележки свои немногочисленные вещи.
Григорий на всё это кивал, с интересом рассматривая, а потом вдруг раскрыл рот и посмотрел на товарища:
– А как же Миша?
– Что он приедет и не найдёт нас? – уточнил Федя.
– Именно, – удивляясь, что не нужно ничего пояснять, произнёс Аксёнов.
– Давай просто оставим ему записку у Сидора. Я напишу, – всё так же непринуждённо отвечал молодой человек.
– Сам напишешь? – снова удивлялся юнкер.
– Но-но, грамоте я обучен, – усмехнулся молодой каретник, чуть приподнимая подбородок, а потом отошёл, – сейчас вернусь.
И опять Грише не оставалось ничего делать. Пока он ждал товарища, то стал рассматривать починенную бричку. Работа и впрямь была чуть ли не ювелирная.
Совсем не было видно, что что-то было погнуто, сломано или вовсе отлетело на дорогу. Несмотря на то, что транспорт вообще мало интересовал юношу, тут он даже незаметно для себя улыбнулся и посмотрел вслед ушедшему мастеру. Это был совершенно необыкновенный, как казалось Аксёнову, человек. Григорий вряд ли бы смог назвать что именно его так притягивает в нём, мог лишь признать факт того, что это действительно так. После разговоров с Фёдором на душе становилось легче, и Аксёнов уже предвкушал эту долгую дорогу с такими же долгими разговорами по душам на пути.
Тут вернулся и молодой каретник с запиской в руках. Он отдал её Грише, и сам стал одеваться.
– Прочитай, так ли я написал, – попросил Фёдор, пока заправлял в штаны бледно-серую от времени рубашку.
– Конечно, – отозвался Аксёнов и взглянул на текст.
Стоит ли говорить, что он его полностью устроил. Даже сам он лучше и понятнее бы не написал и не попросил у Смирнова прощения.
– А ты не хочешь отправить? – отдал обратно записку Григорий.
– Не смеши, – махнул рукой Федя, – быстрее будет, если он вернётся и увидит её.
– Ты же вроде должен защищать честь своей почтовой станции.
– Боже упаси, – усмехнулся молодой каретник, запрягая лошадь в яблочко из соседнего сарая, – чтобы она ещё моей была, ха-ха. Смилуйся.
– Ну коли так, значит ничего тебя здесь не держит.
– Верно. Запрыгивай, – кивнул Фёдор и выехал на повозке на главную дорогу.
Гриша забрался внутрь и про себя удивился тому, что даже не встал вопрос кто будет вести.
– На главную дорогу попадём, а там уже ты мне покажешь куда ехать, – не отвлекаясь от пути, проговорил молодой каретник.
– Я в дорогах не силён, – тихо признался Аксёнов, сидя на