спокойно посапывала в любой обстановке. А она часто менялась. Варю часто беспокоили больные. Иногда Анютке приходилось трястись на тарантасе с приемной матерью в соседнее село, где в срочной помощи нуждался больной человек. Молодая знахарка, невзирая на определенные трудности, понимая острую необходимость, помня завет своей наставницы, всегда оказывала помощь всем нуждающимся. И так она поступала не только из меркантильных интересов, а от приверженности к православной этике и своему делу. И, вероятнее всего, движимая святым духом, целительница всегда одерживала победу над любым недугом. Болезненно знахарка переживала смерть лишь единственного не спасенного ею человека – матери приемной дочери Анюты, хоть и вины ее в этом не было. Слишком поздно ее тогда пригласили к роженице.
В 1903 году у Грудновых родилась первая дочь Марфа. Беспокойно проходили год за годом. «Бабку Грудниху» нередко разыскивали приезжие. 11 ноября 1909 года у Грудновых родилась вторая дочь Настя. Но за четыре недели до ее рождения уходящий год преподнес им большие жизненные перемены.
Уникальный гость
1909 г. Осень для Никифора Елисеевича Груднова – любимое время года. Радует его, что страдное время позади, что к предстоящей зиме он подготовился основательно: скотина под крышей, корм для нее имеется в потребном количестве. А при таких обстоятельствах зимой у хозяина одна забота: лежи да плюй в потолок.
Безмятежно пребывал Никифор Елисеевич и в памятное воскресенье. Очистив хлев от навоза и накормив скотину, он отлеживался в залитой ярким солнечным светом передней комнате на им самим же оборудованных полатях. Лучи в помещение попадали через два маленьких окошка, выходящих во двор, и, отражаясь от побеленных стен, они наполняли комнату ослепительным светом. Рядом с отцом на полатях играли с куклами шестилетняя Маня и на год старше ее приемная дочь Анюта. Наблюдая за девочками, Никифор ожидал Вариной команды: «На обед!»
Но вдруг стук в торцевое оконце. «Наверное, Бог к обеду какого-то доброго человека послал», – промелькнула в памяти хозяина народная примета. Накинув на плечи полушубок и прикрыв появившуюся плешину ушанкой, вышел он на слегка запорошенный пушистым снежком и залитый ярким солнечным светом двор. «Благодать! Жить хочется при такой погоде! – мысленно отметил на ходу Никифор, морщась от солнечных лучей, глотнув чистого зимнего воздуха. И тут же неудовлетворенно подумал: что ж за зима такая? Буквально вчера, на Покров день, как и в другие годы, будто для сохранения традиции, ранним утром полетели крупные снежные хлопья, а через часок-полтора, словно на небе заслонку перекрыли. Вот теперь на чем людям ездить? На телеге по снегу, вроде, стыдно, а на санях – жалко животных: за санями черная земляная колея остается».
Выйдя за угол мазанки, Никифор Елисеевич увидел крытый подрессоренный фаэтон, в упряжи которого находился упитанный молодой карий мерин, украшенный дорогой клепаной сбруей. От него, что называется, валил пар. Вывод один: