с этим.
– Люба! Мы же с тобой спланировали во время моего отпуска сыграть свадьбу и вместе уехать ко мне в Петербург. Так ведь?
– Так! – соглашалась девушка.
– Ну, ты пойми, у нас нет времени на отсрочку. Отпуск мой скоро заканчивается. Давай, как договорились, поженимся!
– Нет! – категорически ответила Любаша. И сразу после этого глаза ее застелили слезы, а из груди вырвались рыдания.
Необъяснимый плач девушки очень взбудоражил душу влюбленного и вынудил его ознакомить со сложившимися обстоятельствами ее отца. С большим беспокойством молодой человек дословно передал родителю последний свой разговор с невестой в надежде, что тот сможет выяснить причину резкого изменения поведения дочери. Но это оказалось не под силу даже ее родителю. Так и уехал Василек в свой Петербург холостяком, сохраняя связь с любимой Любашей в обнадеживающей переписке.
– Что же у тебя случилось, Любаша? – осторожно в очередной раз допытывался отец, когда, спустя более двух месяцев после отъезда жениха, застал ее в горнице плачущей.
– Ничего не случилось! — уклонилась от признания дочь, вытирая слезы.
– А что ж ты плачешь? – спрашивал родитель, с трудом подавляя собственные слезы. – Может, он тебя чем-то обидел?
– Нет! – ответила Любаша.
– Может быть, ты заболела? Давай к врачу поедем.
– К врачу не поеду! – проговорилась девушка.
– А к «бабке?» – сорвалось у отца с языка.
– Не знаю.
Этот ответ насторожил отца. «Если б дочь была здорова, – думал он, – она бы и на второй вопрос определенно ответила „нет“. Значит, что-то у нее случилось. Вероятно, она страдает от чего-то, но сказать об этом и жениху, и мне стесняется, – осенило его. Ей только что исполнилось семнадцать лет. Да, была бы мать жива, уж от нее бы она ничего не скрыла. Со старшими сестрами могла б поделиться, но те живут себе счастливо с мужьями в городах и горя никакого не знают. А нам вот сейчас что делать?»
– Так давай проедем к бабке Груднихе. Про нее прямо-таки чудеса рассказывают. Как ты, не против?
– Давай, – немного подумав, согласилась Любаша.
За всю дорогу отец ни разу не обмолвился о секретной болезни дочери, чтобы не бередить ей рану. Он то рассказывал различные истории о том, как и за что были получены и передавались по наследству принадлежащие теперь ему земли, по которым их вела дорога к волшебнице-знахарке, то высказывал свои восхищения красотами места их проживания, то обращал ее внимание на прыткий бег испуганного «косого».
– А бабка Грудниха здесь живет? – спросил приезжий у Никифора Елисеевича, поздоровавшись.
– Вы чуточку ошиблись, – безобидно отметил хозяин. – «Бабка» здесь не живет, а вот знахарка Груднова, моя жена Варвара Ивановна, сейчас находится в избе, – указал он рукой на свою мазанку и, улыбнувшись, продолжил: –