на хуторе Чеснокове. Здесь прошли его детство и юность. С родного хутора он отлучался временно, лишь на ратное дело. Город его не манил ничем, а вот без хуторского колорита он не представлял себе жизни. Ему нравился степной простор и его аромат во все времена года. Он пьянел от запахов цветущей ржи и сенокосного разнотравья, заслушивался трелями соловьев.
Общеизвестно, что крестьянский труд – одно из нелегких занятий человека. Но, как ни странно, он был не в тягость, а в радость потомственному казаку. Только поэтому Василий Тимофеевич не изменил своему выбору и тогда, когда остался на хуторе без братьев. И хоть после их отъезда все орудия и средства производства этой семейной общины перешли к нему в безраздельное пользование, продолжать дело династии оказалось непросто. Чтобы сохранить унаследованные земли в обороте, ему пришлось самоотверженно трудиться. Но один, как говорится, в поле не воин. Пользуясь правами на унаследованные земельные угодья, и дабы не сокращать их размеры, он вынужденно прибегал к труду наемных рабочих, как местных, так и пришлых «безлошадных» крестьян. Но казак ощущал неудовлетворенность результатами их труда. Нет! Не видел он ни в одном из них настоящего хозяина.
Другое впечатление у него сложилось о Никифоре Елисеевиче. Пока Варвара Ивановна, уединившись, «ворожила» над его дочерью, он, воспользовавшись бездельем, попросил хозяина напоить своего отстоявшегося после дальней поездки коня.
– Сейчас напоим! – охотно отозвался Никифор Елисеевич на просьбу гостя.
Облачившись в зимнюю одежду, они вышли во двор. Но можно ли назвать эту территорию двором, если ее «рваный» периметр ограничивали: на одном углу глинобитная изба, на втором такой же сарай для скота, на третьем – погребец, а на четвертом – аккуратно завершенные ометы сена и соломы. «Такое расположение объектов, – подумал Василий Тимофеевич, – красноречиво говорит, что здесь живет хозяин. Даже куча навоза, начатая складироваться возле хлева, своей аккуратностью подтверждает сложившееся впечатление», – размышлял казак про себя, освобождая коня от удилов и отпуская поперечник.
– Думаю, что конь уже остыл. Как ты считаешь, Никифор Елисеевич? – обратился гость к хозяину, когда тот поставил перед ним два наполненных водой ведра.
– Не стоит беспокоиться. Вода-то теплая, из сарая, – успокоил он гостя и тут же добавил: – Корову пою такой водой. Со дня на день должна отелиться. Как-то жалко холодной водой поить.
«И это еще раз подтверждает мое впечатление», – мысленно отметил гость. А потом, поставив ведро к коню, поинтересовался:
– Давно здесь живете?
– Нет! Родился и вырос на хуторе Чапурине. Это не более пятнадцати верст отсюда. После женитьбы решил так: если создал семью, то нечего на шее родителей сидеть. Да и случай помог поселиться здесь. И как видите: продолжаю потихоньку вить свое гнездо. Не нравится одно: двор разгорожен. Степь-матушка. Даже плетень не из чего сплести.
– А что