в Люцерне, – начала она, (Лидочка насторожилась,) – … мы ели круассаны. Очень вкусные! В детстве всё вкусно. А еще наша кухарка делала такие тортеллини – пальчики оближешь! Но твои пирожки, Зиночка, еще вкуснее.
– Вы жили в Люцерне? Долго? Там дико классно, да? – Лидочка забыла скуку.
– Ну, не очень долго, – разочаровала ее Елена Федоровна. – Только летом, когда у отца был отпуск.
Лидочка с интересом посмотрела на Елену Федоровну. Потом, как бы невзначай, взяла пирожок и надкусила. У Лёньки на лице было написано облегчение.
– И когда меня утром будили, – продолжала Елена Федоровна, – снизу уже так вкусно пахло, что мы с твоим дедом, – обратилась она к Лёне, – вскакивали и наперегонки бежали вниз, и наша гувернантка бежала за мной, пытаясь меня причесать, а мосье Верду, – на ходу сочиняла Елена Федоровна, – за Лёней, чтобы почистить ему ботинки.
Елена Федоровна говорила все вдохновеннее, Базиль слушал и жевал, Миша перестал читать обрывок газеты от Зининых пирожков, Хуберт сидел с невозмутимым видом, а Лёнька торжествующе поглядывал на Лиду: Знай наших!
И даже молодой человек на соседней скамейке – тот самый, в куртке – оторвался от газеты и посмотрел на Елену Федоровну. Она встретилась с ним взглядом и он ей кого-то напомнил.
– Где я его видела? – подумалось ей. – Или это был кто-то похожий?
От этих размышлений ее отвлекла Лидочка. Она вдруг оживилась и стала спрашивать у Лёни:
– А мы поедем в Люцерн? Нет, ты скажи, поедем? Я вообще никогда не была в Италии!
– Люцерн в Швейцарии, – мягко поправил Лёня. – Конечно, зайка, поедем.
– Эта зайка, – подумала Елена Федоровна, – свое дело знает туго. Вон как она вертит Лёней.
Прищурившись, Елена Федоровна посмотрела на Лидочку повнимательнее. То, что она увидела, ей не понравилось. Мысли в Лидочкиной голове были отрывочные и неопределенные: какие-то Викусики и Натусики и Ауди это тебе не Лексус, а Фольксваген не Тойота.
Все это Елена Федоровна увидела в одно мгновенье. Но и Лидочка, похоже, обладала таким же даром проникновения в душу, потому что именно с этого момента между ними установилась прочная антипатия.
Вздохнув, Елена Федоровна отвернулась и посмотрела на парня на соседней скамейке.
– Так о чем я думала? Ах да, где же я его видела? Или не видела? Какой-то он никакой.
Она принялась его потихоньку разглядывать. И чем дольше она это делала, тем меньше он ей нравился. А потом, почему-то, ей вспомнилась Марианна – и не сама по себе, а в окружении Раисиных гостей, и как ее все слушали и какие разные лица были у людей, и еще тот настырный журналист…
Наверное, Елена Федоровна задремала, потому что, открыв глаза, она увидела, что Миша читает, Зина спит, несмотря на шумно разговаривающих Базиля и Леню, Лидочка скучает, глядя на унылый пейзаж за окном, а в вагоне не осталось никого, кроме того самого парня на соседней скамейке, который, видимо, тоже ехал до конечной