Робер.
Ответ: Продолжать поиски. Когда вернемся домой, будешь моим заместителем.
Куратор.
Чем дальше к Границе, тем более неприветливой становилась земля. Из сурово-щедрой кормилицы она постепенно превращалась в злую мачеху, прижиться на которой могли лишь сухие, колючие кустарники да редкие древесные гиганты, когда-то давно на последних усилиях пробившиеся корнями к глубинным водным горизонтам, и с тех пор независимо и гордо встречающие любую опасность. Полоса безводной земли не была широкой – взгляды членов экспедиции все больше заполняли горы Границы. Она не бросалась в глаза острыми неприступными вершинами, не манила голубыми зеркалами кристально чистых озер, не пугала каменными когтями скал. Границе достаточно было просто быть. Она оставалась на заднем плане, но всем было понятно, кто именно главенствует здесь. Издали горная цепь походила на спину невообразимо огромного, древнего, тронутого сединой нетающих снегов зверя, прилегшего отдохнуть послеобеденным сном в пару миллиардов лет. Когда много дней спустя экспедиция наконец вступила на первые камни горных склонов, впечатление разительно изменилось. Теперь каждая вершина, заслоняющая небо слева или справа, казалась правителем собственной горной страны, положившим могучие руки на подлокотники каменного трона. Необъятных размеров, безмолвные, грозные, они состязались со своими соседями в твердости немигающих взглядов, совершенно не обращая внимания на песчинки людей у своих ног. Ветры времени унесут песчинки, как и другие вслед за ними. А горные цари останутся, все так же вечно и бессмысленно отстаивая свое превосходство, пока, спустя бессчетные эры, безжалостные солнце, вода и ветер наконец не положат их гордые головы к ногам матери-земли.
Штерн и Диез как обычно шли в конце колонны. Многое в них изменилось со дня, когда ворота лагеря захлопнулись за ними. Тренировки, которые на пыльной площадке казались невыполнимыми, теперь вспоминались с ностальгией. Они учились, в буквальном смысле, на ходу, ведь останавливаться для них никто не собирался, а редкие часы настоящего отдыха ценились до секунды. Тренировки были суровыми, и не все удавалось с первого раза, но новички редко просили пощады. Новобранцы понимали, что теперь от этих умений зависит их будущая жизнь и снова и снова выкладывали последние силы. Теперь, когда за спиной остался их первый бой, молодые люди будто перешли некую черту. Кто-то впервые осознал, что это уже не игра, и, несмотря на юношеское ощущение неуязвимости, понял, что смерть совсем близко, на расстоянии выстрела. Кто-то сохранил в памяти тугую отдачу приклада, адреналин боя, эйфорию победы и желал пережить это снова. Кто-то вспоминал падающее в прицеле тело и раз за разом пытался понять, почему где-то за сердцем поселилось колючее чувство неправильности? Их тугие веревки мышц уже вплотную подступили к загорелой коже, а локти по остроте не уступали боевому оружию, но молодые люди стали лишь крепче. Они учились подчиняться приказам, действовать единой группой, находить и вести цель. Впервые примерили к плечу длинные винтовки