правило монахов…
Тем же был занят и Сар. Только оттенок другой. Там, в московском спортзале, являл себя самоотверженный, но лукавый монах. Бархатные травы у Кунды тревожил шаман. Замшелый, страшный и непредсказуемый, как сама природа. Обнаженный торс, косматая спутанная грива. Даже удивительно, сколько у человека волос… Злой, беспримерно жесткий и отчаянный в порывах, как смерть, как катастрофа. Когда каждое движение понимается последним… И если там, среди звезд, танцует Шива, руша и рождая миры – то вот так!
И градус отношений это меняло. Ну, понятно, что при таком экстерьере и повадках, профессия у парня опасная и, возможно, не самая чистая. Но ведь он может оказаться и религиозным фанатиком, этаким асасином, безумно жестоким к себе и миру. Только эти так себя ведут…
Смотреть страшно. Чтобы так двигаться – надо с этим вырасти, как цирковой или балетный. И, да, связки тай-чи напоминает. Принцип тот же. Но сами пасы – смесь всего со всем. Переизбыток силы, пафос и пыл каларипаятту, тягучая грация капоэйры, деревянное напряжение каратэ, насекомая вкрадчивость и коварство джиу-джитсу. Да чего только нет. Бес разберет. Древнее, дикое, внушающее ужас.
Но уровень – «бог». Когда маленького ребенка отдают в какой-нибудь буддийский монастырь, и он с этим растет. И к своим двадцати пяти имеет уже вполне сдвинутые мозги. На весь полтинник. Видит мир глазами зрелого человека.
Ее московский знакомый был умным, печальным циником. И к роду людскому относился со спокойной иронией.
Простодушный Сар в это клише не попадал. Но есть в нем это! И мудрость, и спокойствие, и цинизм. Должно быть! Невозможно так двигаться, не имея основы. Тех самых старых, мудрых мозгов не по возрасту. Сама увлеклась, было дело, боевыми искусствами. До точки необратимых изменений не дошла, но ощутила и испугалась. Эти священные пасы действуют, вкрадчиво меняют нутро и мир вокруг. И хорошо, если есть возможность задать вопрос: «А оно мне надо?»
У Сара такой возможности, видно, не было. Как у шаолиньских мальчиков, за которых все решили старшие.
Не удобно за ним подглядывать, кем бы он там ни был. Все же занятия такого рода – область интимного.
Впрочем, в пользу того, чтобы уйти, говорило и другое. Нежданно заныл и стал пульсировать пупок. И они были непостижимо связаны между собой – движения Сара и эта боль. Будто нить протянули. Это пугало и намекало, что человек не просто разминается.
Читала о таком. Двигаясь, копят силу. Перераспределяют и концентрируют. Есть пассы, способные создать канал перетекания, когда практикующий забирает жизнь из пространства. Из всего, что вокруг. В том числе – из людей и животных. Так что мешать не стоит, даже подглядывать. Не так чтоб живот заболит – помрешь.
Ну, в общем, ожидаемо. Сар этот – человек в своем мире не последний. Многое может рассказать. Надо лишь уметь спрашивать…
О сем размышляла она, бредя обратно к яме. Столкнуться со всей этой гарью –