о чём-то своём, интимном – вероятно, звали в пампасы, в Монте-Карло или куда-нибудь в Тарасовку на берега Клязьмы; чёрные и белые лебеди, словно вырезанные из картона, безмолвно и безраздельно господствовали на тихой глади, соревнуясь друг с другом в изяществе высокой моды и вызывая восхищение фланирующих вокруг пруда горожан.
Семён Моисеевич обозначил своё присутствие на явке минут за десять до назначенного времени. Он бросил взор на веранду ресторана, нависавшую над водой, на бегающих по ней в чёрных смокингах жуков-официантов, на праздничную публику, поедающую за столиками то ли рыбу, то ли мясо с карри, вдохнул в себя аромат индийских пряностей и стал разуваться. Он снял носки и затолкал их в ботинки, аккуратно засучил брюки по колено, оглянулся и легко перешагнул через невысокую ажурную оградку.
Стайка уток, занятая одёргиванием пёрышек, сердито закрякала и стала выгребать подальше от берега. Парочка целующихся лебедей неохотно прервала своё приятное занятие и зашипела на Кислярского, но на Семёна Моисеевича этот птичий демарш не возымел никакого эффекта. Не обращая ни на кого и ни на что никакого внимания, он мысленно перекрестился (хотя и не был крещённым) и, высоко подняв портфель и ботинки с носками, решительно полез в воду. Краем глаза он посмотрел на часы, висевшие у входа в театр «Современник» – стрелки на циферблате сигнализировали без пяти минут время «икс». Парень из Лэнгли вот-вот должен показаться на аллеях Чистых прудов. Наверняка он придёт со стороны метро «Кировская» или как там она теперь называется.
Ровно в 20.30 доктор экономических наук, ответственный сотрудник Института мировой экономики, тайный агент ЦРУ Семён Кислярский вышел на явку, заняв позиция метрах в десяти от берега, стоя по колено в воде в вязкой и мерзкой тине Чистых прудов. Когда он шевелил большими пальцами ног, то мог нащупать какие-то острые предметы – скорее всего консервные банки, но в данный момент это не имело значения. Требования стиля классицизма, совпадающие с условиями шпионской явки – единство времени, места и действующих лиц – были соблюдены на все сто процентов, и можно было надеяться, что события будут развиваться по всем правилам искусства.
Человек в воде немедленно вызвал любопытство. Сразу собралась публика и стала комментировать происходящее.
– Эй, мужик, ты что – купаться собрался? Так давай ныряй! – предложил молодой человек с бутылкой пива в руке.
– Вернитесь сейчас же на берег! – закричала одна нервная дамочка. – Сейчас вызову милицию!
– Он что – пьяный? – спрашивали дети у своих мам и пап.
– Да нет, вроде не похоже. А впрочем…
– А зачем же он тогда полез в воду?
– А кто его знает. Ноги были грязные, вот и полез ополоснуться. Сейчас всё можно – демократия!
Кислярский, подобно актёру, к которому не вышел партнёр по сцене, одиноко стоял посреди пруда и ждал, какую реплику или мизансцену подскажет ему ситуация. Пока же он стоически выслушивал