чистыми ухоженными ногтями, сжимавшая кубок с простой водой, чтобы утолить жажду и смочить пересохшее от долгих разговоров горло. Его слушали молча, лишь иногда поддакивая и кивая, негромкий голос звучал сухо, без патетики и оттого ещё более загадочно. Менестрель, как раз закончивший очередную песенку, немного оскорблённо посмотрел в сторону конкурента, отвлекающего народ от музыки, а соответственно, от платы за неё, залпом опустошил свою кружку, сморщился от кислого привкуса дешёвого вина и придвинулся поближе, решив узнать, о чём же вещает этот странный человек.
– Вот увидите, они ввергнут страну в хаос. Смерть и нежить поселятся повсюду, используя простой народ как скотину для пропитания, храмы Хейлиль воздвигнут в городах и заставят вас поклоняться ей. Дети ваши будут прислужниками смерти и при жизни, и в посмертии.
– Это что за страшные сказки ты рассказываешь, приятель? – вмешался менестрель, удивлённо послушав пару минут. – Сказки да песни – моё ремесло.
– Твоё, – так же сухо согласился незнакомец, – да только ты врёшь ради забавы и выгоды, а я людям глаза открываю. Послушай меня, может тоже понесёшь её в народ вместо своих глупых песенок. Много жертв собрала нежить, поднятая руками чёрных магов, а теперь её хотят вернуть вновь.
– Кто же?
– Разве ты не слышал, что во дворце нашли приют дети, что несут в себе силу смерти, что белоглазы и беловолосы подобно самой Смерти, что станут теми, кто погубит народ Цеймарра? Эти дети – зло, а когда они вырастут, станут нашим проклятьем. Их укрывают там те, кому нет дела до простых людей.
– Тю на тебя, – рассмеялся менестрель, – твои сказки неинтересны. Из детей вырастает то, что мы воспитаем. Маги умирают так же, как и простые люди, разве что чуток попозжа, если дотянули до старости. А смерть была и будет в этом мире всегда, без неё нет жизни, так что, глядишь, тоже на что-нибудь сгодятся. А статуи Хель и так есть в каждом храме, и пока это никого не трогало, глупо злить ту, что поведёт тебя за порог, когда настанет час.
– Сгодятся на что? – зловеще почти прошипел проповедник. – Приближать этот час для простых смертных?
– Ну, так до всего можно договориться, – весело пожал плечами музыкант. – Огонь греет, но он же и сжигает, вода напоит, но и утопит, сначала земля накормит тебя, а потом ты её. Э нет, я с детьми воевать тебе не помощник.
– Дети вырастут.
– Вот тогда и посмотрим, – уходя обратно к своей стойке, закончил разговор менестрель, чувствуя, как продолжает буравить спину недовольный взгляд странного сказочника. Некоторые из до этого внимавших незнакомцу людей сдвинулись подальше, другие остались, недовольно перешёптываясь, третьи, наоборот, подвинулись ещё ближе с тихим шёпотом: «И что же нам делать-то теперь?». Вот на них и сосредоточил своё внимание человек в капюшоне, продолжая вещать.
Обеспокоенный Гнерд напряжённо смотрел на дорогу, ожидая приезда их покровителя. Он обязан рассказать о том, что услышал сегодня в городе, а надо сказать, ему это совсем не понравилось. Это могло нарушить все их планы, если они когда-нибудь осуществятся, конечно, хотя сейчас от этих детей была только головная боль. И если бы не страх, обуявший