подарил обманчивую лёгкость и непреодолимое желание закрыть глаза, и его воле мальчик не смел перечить. Он представлял себя древним мамонтом и ждал, когда сверху твёрдая рука, наконец-то, запустит милосердное копьё.
Казалось, одно мгновение заморозилось в его склепе, если бы капли дождя, лупящие по бетону, не отсчитывали время в особенном такте. Где-то на границе яви и грёз трепетал бумажными крыльями мотылёк. От резвых взмахов мгла отступала, словно едкий дым, обнажив красивое дерево и неясный образ. Постепенно человек приобрёл изящные линии телосложения, тёмные волосы укрывали плечи.
– Очнись.
Лев открыл глаза. Чернота темницы разбавилась, будто краски прошедшего сна запоздало покидали реальность. Дыхание сбилось, мальчик сжал грудную клетку, в которой вспыхнула надежда сиянием ярче чем свет, стелившейся по округлым стенам. Лев потянулся навстречу, боясь спугнуть, но свет решительно ворвался к нему.
– Вот же он! – воскликнул кто-то чудным говором.
– Схоронился на славу, шкет.
– Расступись, дай глянуть.
Лев не на шутку испугался. За слепящей пеленой возник не сочетавшийся с ночью гомон.
– Вынимай/пропавший/клад, – прозвучавший приказ вовсе сломал воображение Льва. – Доколе/не обнаружил/враг?
– Чего лопочешь? Не ты ли твердил, будто по такому пустяку мы не суетились.
– Мнимые/мастера дела. Не ведаете/истину/тишина/дороже/злато.
– Извиняй, какие есть! Умные бы сюда не сунулись.
– Довольно, препираться, – кто-то раздражённо вмешался. – Вытащим парнишку, и полдела одолеем.
Лев вжался в стену, наружу ему расхотелось. Однако на поверхности шли бурное приготовление к его спасению, хлюпали ноги, неразборчиво ворчали, и через минуту на дно колодца свесилась верёвка.
– Чего раздумываешь?! Хватай!
Яркий свет мешал различить обладателей удивительной речи.
– Гляди-ка, не собирается вылезать.
– Видать, ему там по вкусу.
– Агась, норка-то приличная, только с крышей беда.
– Брысь! – владелец раздражённого голоса вновь навис над колодцем. Его тон звучал убедительней всех. – Держись за верёвку, парнишка! Нам сверху виднее, что никто прочий тебя спасать не торопится.
Лев бесполезно пытался увидеть лицо женщины, которая разбудила его. Почему она замолчала, ведь ей он вмиг поверит. Свет поглаживал холодные бетонные стены. Мальчик обмотался верёвкой и зажмурился.
– Держись! – предупредили с поверхности, и Льва утянуло к свету.
От скорого подъёма закружилась голова. Поднявшим мальчика могучим рукам пришлось обхватить его, чтобы он вновь не свалился в злосчастный колодец.
– Вроде косточки целы, и лицо не измято, – кто-то добро похлопал по плечу Льва, и у того колени подогнулись. – Хотя присядь-ка на сумку.
Мир постепенно уравновесился для Льва, но сомнения отпустили не сразу. Ведь то, что предстало перед ним ни с чем другим сравнить