Сбавил бы обороты!
– А на хрена, Серега, мне теперь жизнь? С одним крылом трепыхаюсь. Заснуть бы – и не проснуться!
– Ну, это, дядь Миша, не тебе решать. Бог дал – бог взял. А пока не взял – живи!
– Живи… – морщась, он отхлебнул из стакана. – Нет для меня, Серега, больше жизни без Валентины, нет.
– Слушай, дядь Миша! – пришла в голову, как мне показалось, хорошая, можно даже сказать, спасительная для него мысль. – А давай мы тебе новое крыло найдем?
– Как это? – не понял он.
– Бабенку какую-нибудь одинокую подыщем.
– Зачем? – опять не врубился дядя Миша.
– Чтоб вторым крылом тебе стала. Будете вместе век свой доживать. Ты мужик еще ничего себе! Еще и молодуху можешь себе отхватить.
– Эх, Серега, – с укоризной покачал дядя Миша головой. – Крыло у человека… Да и у птицы тоже… Это тебе не запчасть к машине. В тракторе ежели полетела какая деталь, нужной такой же заменил – и все дела. А крыло… Оно вырасти из самого тебя должно, расправиться, твоей частью стать. И чтоб в полном согласии с другим твоим крылом быть. Как это… – наморщил он лоб. – Единосущным и нераздельным, вот! – торжественно поднял дядя Миша указательный палец.
Я с удивлением воззрился на старика, не ожидая от него такого не свойственного обычной его речи оборота. Заметив это, дядя Миша смущенно пояснил:
– Валины слова.
– Такими вы и были всю совместную жизнь, – сказал я. – Но сейчас-то Валентины Кондратьевны уже нет, и ее не вернешь. Вот и надо, наверное, подумать о новом «крыле».
– Нет, не могу, – помотал головой дядя Миша. – Обещание давал.
– Какое обещание, когда?
– Давно. Как только поженились…
И узнал я еще об одном важном эпизоде истории любви и верности супругов Железиных…
В одну из самых первых ночей их медового месяца, когда остывали они разгоряченные после любовного экстаза в отведенной им комнатушке-кладовке родительского дома, Валентина сказала Михаилу со смешком:
– Вот теперь вижу, как ты меня любишь – каждой жилочкой чувствую!..
– Да я тебя и без этого, знаешь, как люблю? – приобиделся Михаил. – Всегда и везде! Только сказать, объяснить не умею.
– А и не надо, Мишенька. Словами все не выскажешь, не выразишь. Слова, Мишенька, и фальшивыми могут быть – дымом в глаза. Недаром же в Библии говорится, что «слово изреченное есть ложь». Так что зачем их попусту тратить? Давай лучше пообещаем, что никогда ни на кого не променяем друг друга. Навсегда будем только ты и я, только мы с тобой – единосущные и нераздельные.
– Какие-какие? – переспросил Михаил.
– Слитные, значит, в единое целое, – пояснила Валентина.
– А, – понимающе улыбнулся Михаил, – вроде как «муж и жена – одна сатана».
– Нет! – решительно отвергла Валентина. – Негоже нам с тобой сатане уподобляться.
– Да