оправдала надежды. Гелла отплясывала под 'Boney M', поливала себя пивом (разницы между внутренним и внешним миром не было никакой – одинаково кипело), и почти забыла про маму и дядю Борю. Почти. Но чувство гадливости царапало изнутри, словно Чебурашка начал грызть ее печень изнутри.
Потом были хиппи. Компания длинноволосых, босоногих персонажей, делившихся на два лагеря: те, кто играл на гитаре (фальшиво, но от души), и те, кто медитировал (или просто спал, что было не всегда очевидно). Гелла примкнула ко вторым. Медитация, впрочем, свелась к употреблению чая из пакетиков 'Лисма'. Эффект оказался интересный: Гелла внезапно осознала, что Чебурашка – ее кармический брат. И вот, в момент наивысшего духовного просветления, когда Гелла уже почти наладила телепатическую связь с Чебурашкой, её вырвало. Прямо на сандалии молодого человека, склонившегося над ней с обеспокоенным видом.
– Вам плохо? – спросил он, вытирая влажной салфеткой «Клин-эсс». – Может, врача вызвать?
– Мне… мне все плохо! – прошептала Гелла, немного налажав с грамматикой и чувствуя себя хрестоматийным персонажем Достоевского, мучительно вопрошающим о смысле бытия.
– Понимаю. Я Юра. Я гинеколог. Но это не важно. Важно – помочь. У меня сестра – Сивилла. Она психолог. Вместе мы – команда!
Сивилла оказалась женщиной с глазами, полными вселенской скорби и вязаным беретом, натянутым до бровей. Она сразу начала что-то говорить про травму детства, Эдипов комплекс и нереализованные сексуальные фантазии. Гелла, честно пытавшаяся разобраться в этом потоке бессознания, чувствовала, как Чебурашка в её руках начинает нервничать и вибрировать от напряжения.
Юра между тем, осмотрел Геллу, попутно объясняя:
– Понимаете, Гелла, гинекология – это таки не только про женщин. Это таки про всё! Про начало, про конец, про круговорот бытия! Матка – это символ мироздания!
Гелла, с лёгким ужасом осознавая, что Юра смотрит на неё как на ходячий символ мироздания, попыталась встать. Сивилла тут же предложила ей посидеть на специальном психоаналитическом пне, который, по ее словам, был пропитан энергией просветления.
Следующие несколько дней превратились в сюрреалистический балаган. Гелла, между сеансами психоанализа с Сивиллой и лекциями о мироздании от Юры, начала видеть невидимое. Ей казалось, что Чебурашка разговаривает с ней голосом Брежнева, а мама и дядя Боря преследуют ее, приплясывая под 'Мурку'.
В конце концов, Гелла не выдержала. Она схватила Чебурашку, забралась на дерево (психоаналитический пень оказался недостаточно высоким) и закричала:
– Я хочу обратно! Я хочу в свою нормальную, безумную жизнь! Я хочу, чтобы меня больше никто не лечил!
Юра и Сивилла переглянулись.
– Наверное, мы переборщили, – пробормотал Юра, почесывая затылок.
– Возможно, ей просто нужно смириться со своей матерью и соседом, – вздохнула Сивилла. – Или с тем фактом, что Чебурашка – её кармический брат.
Гелла