шелест ткани, звучало в пульсе Камня, удерживая меня над пропастью. Её образ мелькал в отсветах на мокрых стенах, в шорохе воды, стекавшей с покосившихся карнизов, и я проклинал себя за это – за неспособность удержать её, за веру в артефакт, за цепи, которые я сам выковал, неся его на груди. Моя живая рука дрожала, пальцы цеплялись за край куртки, промокшей до костей, и слёзы обжигали веки, растворяясь в ледяных струях, проникавших под кожу. Куда я направлялся, я не знал, но продолжал идти – остановка сулила конец, а я ещё не был готов его встретить, пока Камень шептал мне, подобно монахам, чьи мантры я больше не мог произнести.
Город жил вокруг, пульсируя своим ритмом – дроны рассекали воздух, их алые точки мелькали в вышине, словно маяки, знавшие обо мне больше, чем я сам. Торговцы горланили, их крики тонули в вое машин, оставлявших за собой запах палёного пластика и озона, пропитавший воздух до удушья. Я видел людей – в лохмотьях, с мигающими имплантами, их лица, измождённые, но живые, вызывали во мне зависть: они цеплялись за этот мир, зная, ради чего, а я блуждал без цели. Моя киберрука сжималась, металл звенел под давлением, и её холод смешивался с теплом Камня, пульсировавшего под тканью, напоминая мне о том, что я утратил. Я стал тенью среди неоновых огней и смога, не понимая, кем сделаюсь дальше, но ощущая – её голос, звучащий из пустоты, держал меня, как якорь в бурю.
Я свернул в узкий проход, где стены из покорёженного железа сжимали плечи, их ледяная поверхность пробирала сквозь куртку, липнувшую к телу, а свет угасал за поворотом, оставляя лишь тусклый отблеск фонаря, мигающего вдали, словно угасающий пульс в ночи. Дождь стекал с капюшона, капли падали в грязь, смешиваясь с маслянистыми разводами под ногами, и сырость пропитывала меня, заставляя кости ныть от изнеможения, накопившегося за недели скитаний. Улочка казалась мёртвой, её тишина давила на виски, но я знал – это иллюзия; Ниппон-Син не засыпал, его тени шевелились в углах, скрытые от глаз, поджидая свою минуту. Моя киберрука дрожала, металл звенел при каждом шаге, и я сжал её, пытаясь унять озноб, терзавший меня с тех пор, как я оставил храм позади.
Шаги за спиной вспороли тишину, их звук пробился сквозь гул ливня, словно треск искр от оголённых проводов, и я застыл, ощутив, как холод сковал грудь – не от воды, а от инстинкта, кричавшего мне бежать. Обернувшись медленно, я надеялся увидеть лишь мусор, гонимый ветром по асфальту, но они уже стояли там – трое, их фигуры вырисовывались в сумраке, подобно силуэтам машин, круживших над рынком в те дни, когда я ещё мог купить еду. Киберпанки – маски с мигающими линзами, пылавшими красным, как очи статуй в храме, скрывали их лица, а руки, усиленные имплантами, гудели энергией, провода торчали из лохмотьев, напоминая жилы, проступавшие в цифровых потоках. Их лидер шагнул ближе, высокий, с клинком, чьё голубое лезвие шипело под дождём, и оскалился, его голос резанул воздух:
– Новенький, да? Гони кредиты, или мы вырежем их из тебя вместе с твоей жестянкой.
Мой