грязи, их стоны затихали за спиной, подобно эху той ночи, которую я не мог забыть. Дождь смывал кровь с рук, но не вину, жегшую меня изнутри, и я чувствовал – Камень вёл меня, как тень, которую я не мог сбросить, как голос Акико, шептавший из пустоты.
ГЛАВА – 1: "ГОЛОСА В ПРОВОДАХ"
Дата: 13 марта 2036 года
Я сидел перед терминалом в своей тесной квартире, спрятанной среди бетонных джунглей нижнего города Ниппон-Сина, и мои пальцы скользили по голографическим клавишам, мерцавшим в воздухе, словно искры, плясавшие над кострами в забытых деревнях моего детства. Вечер 13 марта 2036 года окутывал комнату бледным светом, сочившимся сквозь щели в ржавых жалюзи; их металл, источенный временем, пропускал разноцветные полосы – пурпурные, сапфировые, ядовито-зелёные, – рисовавшие на стенах узоры, похожие на прожилки высохшей земли. Серверы гудели вдоль стен, их кабели, спутанные и покрытые пылью, тянулись по полу, напоминая высохшие лозы, цепляющиеся за развалины; их низкий рокот сливался с шумом дождя, стучавшего по крыше, наполняя воздух вибрацией, от которой ныли кости. Помещение пропахло смесью перегретого пластика, сырости и едким дымом от уличных жаровен, где синтетическая еда шипела на раскалённых плитах, а торговцы хрипло выкрикивали свои предложения, заглушаемые ветром.
Камень Они лежал рядом с терминалом, его гладкая чёрная поверхность поглощала свет голограмм, словно бездонный колодец, а алые линии на нём пульсировали, подобно венам, проступавшим под кожей в минуты напряжения. Прошёл год с тех пор, как я оставил позади старую жизнь, и теперь я существовал, погружаясь в сеть, добывая кредиты, пропитанные запахом ржавчины и пепла, ища в цифровых потоках следы, которые могли бы дать мне ответы. Каждый раз, уходя вглубь, я сталкивался с отголосками чужих жизней – хакеров, чьи сознания распались в коде, торговцев, обменявших плоть на металл, случайных жертв, чьи имена растворялись в шуме данных. Камень был моим проводником, его жар, струясь сквозь пальцы, открывал проходы в сеть, постичь которые я не мог, и я ощущал – он был не просто артефактом, а частью меня, как киберрука, как тень прошлого, цеплявшаяся за мои шаги.
Квартира стала моим убежищем, её стены дрожали от гула машин, собранных из обломков, найденных среди мусорных куч нижнего города; их провода, оголённые и потрёпанные, питали терминал, превратившийся в мой единственный алтарь. Пол покрывали обрывки изоляции и куски пластика, хрустевшие под ногами, – следы недель, проведённых в попытках оживить этот хлам, выброшенный корпорациями, чьи шпили пронзали небо, подобно копьям, направленным в вечность. Я смотрел на голографические экраны, парящие в воздухе, их сияние отражалось на моём лице – наполовину человеческом, наполовину механическом, – и видел в нём тень себя: глаза, тусклые, как выгоревшие фонари заброшенных улиц, киберглаз, мигающий багровым, словно сигнальные огни, предупреждающие о близкой опасности. Моя киберрука покоилась на столе, её холодный металл отзывался дрожью в суставах, измотанных бессонницей, гнавшей