когда она смотрит, она такая тихая, тихая… У нее задумчивый кроткий взгляд…
21 июля
Я сижу за своим большим столом, который наполовину заставлен красками, бутылками, бумагой и книгами… Я нарочно сделал его таким большим, удобнее работать. Мне теперь так хорошо… Раньше я старался быть меньше дома, где-нибудь, лишь бы не дома, а теперь мне хочется скорей быть дома, потому что он стал мне дорог…
Наша квартира уютна. По стенам висят мои эскизы, мои японские эскизы, мои мечты, мои боли, моя жизнь, мои дьявольские грезы… Моя любовь… Мои странные классные работы, которые так не похожи на других, что ученики называют меня сумасшедшим, а учителя пожимают плечами… У нас тихо, тихо… Тихо, как в монастыре… О если бы пришла Тамара…
23 июля. Понедельник
Писал панно. Был Яша и принес мне адрес урока. Я ездил в Адмиралтейскую слободу. Это был здоровый юноша в матросской куртке. У него своя комната, стены которой увешаны вырванными из журналов цветными репродукциями, изображающими море… Условились, он хочет сдавать за пятый класс в шестой реального училища, будет приезжать ко мне каждый день на час, за 1 час – 50 коп. Рисовать с гипса и акварелью.
30 июля
Я устроил свою квартиру. Поставил шкаф с книгами, тут много стихов, тут Гамсун, Стриндберг, Уайльд,
На стенах японские эскизы, Анта в белой раме…
Мой стол покрыт светло-зеленой бумагой, на нем разложены кисти, карандаши, мастихины, пузырьки, коробки с красками, альбомы с репродукциями, с набросками, журналы, акварель, темпера, записные книжки, каталоги. Автопортрет Врубеля, миниатюра мамы, бронзовый медведь, нож для бумаги с мельхиоровой ручкой, книга черновая для стихов, наполовину исписанная моим мелким почерком и заполненная рисунками пером.
11 августа
Я работаю, у меня до 70 рисунков, хочу занять целый щит… Я пробовал развешивать работы дома, они заняли всю мою стену сплошь. И это только те работы, которые мне нравятся… Сколько я их изорвал…
15 августа. Среда
Днем был у брата и получил там письмо от Адлера. Вот оно:
«Многоуважаемый А. М.! Вашу открытку брат мой переслал за границу, куда я попал с больной женой. Из Вашего письма я, к огорчению, узнал, что Вы не получили моего письма, которое я отправил, как выезжал, еще в июле из Москвы.
Вкратце постараюсь повторить то, что написал Вам тогда. Я переговорил с издателем книги, вернее с представителем Сытина и он сказал, что рисунки Ваши подойдут; платить он будет на круг по 2 рубля, как Вы этого желали, но ставит условие, чтобы Вы разрешили в некоторые рисунки внести „блеск“, как они выразились. Это необходимо, чтобы рисунки были более пригодны для печати. Этот лоск наведет сам Бартрам, известный художник, который занят работой для Московского Земства…
Очень печально, что Вы пишете, но Бог даст, работа поможет Вам выкрутиться из тяжелого положения.
16 августа. Четверг
Утром ходил в Публичную библиотеку; смотрел рисунки П. Кузнецова, понравился Якулов[21],