Юлия ощутила знакомый привкус железа – язык прикусила, чтобы не закричать сразу.
Внутренний монолог:
«Скажи им. Скажи, что надёжность – это гроб для души. Что их графики убивают больше, чем войны. Что ты наконец-то проснулась».
– Я не робот! – её крик разбил тишину, как молоток витрину. – Я не программа, не алгоритм! Я…
Она схватила вазу с искусственными орхидеями – подарок клиента из Тайваня – и швырнула в стену. Пластиковые лепестки рассыпались, вода растеклась по паркету, повторяя контуры острова, которого нет на картах.
– Вы все… вы все мертвецы в костюмах! – Юлия задыхалась, рвя на шее шёлковый шарф. – Вы боитесь дышать полной грудью, потому что лопнут швы!
В дверях замерли сотрудники с бумагами. Лиза уронила планшет – экран треснул, выпустив на свободу цифры из квартального отчёта.
– Успокойтесь, – директор поднял руку, будто останавливая бунтующего пса. – Иначе мы вынуждены будем…
– Уволить? Сделайте одолжение! – Юлия сорвала с шеи бейдж, швырнула его на стол. Пластик приземлился в лужу, превратив её лицо на фото в абстракцию. – Ищите другого раба для ваших графиков.
Она вышла, хлопнув дверью так, что с полки упала статуэтка «Лучшему менеджеру-2022». Бронзовый торс разбился, обнажив полый центр.
Послесловие:
В туалете, дрожащими руками смывая следы туши, Юлия услышала за дверью кабинки шёпот:
– Безумная… Совсем крыша поехала…
– Зато живая, – ответил другой голос, молодой, дрожащий. – Завидую безумно.
На зеркале кто-то вывел помадой: «Беги!» Стрелка указывала на окно. Юлия распахнула его, вдохнув воздух, пахнущий бензином и свободой. Внизу, у подъезда, Владимир разгружал мольберты из разбитого фургона. Увидев её, поднял руку с кистью вместо приветствия. На щеке – мазок охры, как боевая раскраска.
Она спустилась по пожарной лестнице, не чувствуя высоты. Первый шаг к земле – самый страшный. Второй – уже полёт.
Глава 17. Ночь в музее
Музей спал. Свет уличных фонарей пробивался сквозь высокие окна, превращая залы в лабиринт теней. Владимир провёл Юлию через чёрный ход, щёлкнув замком отмычкой. В его движениях не было бравады – скорее, привычка нарушать правила ради чего-то большего.
– Тихо, – шепнул он, хотя вокруг не было ни души. – Здесь ночью картины говорят громче.
Они вышли в зал современного искусства. Лунный свет скользил по абстрактным полотнам, оживляя мазки краски. Инсталляция из ржавых труб бросала на стену узор, похожий на карту неизвестной планеты. Юлия шла медленно, чувствуя, как каблуки тонут в ковре, сотканном из лоскутов цитат философов.
– Смотри, – Владимир остановился перед холстом, изрезанным трещинами. Золотая краска мерцала в разломах, будто лава под коркой земли. – Его создавали, бросая на пол. Сотни раз. Пока основа не начала сопротивляться.
Она прикоснулась к стеклу витрины. Холодный