усилился. Юлия встала, прошла в спальню. В ящике комода, под стопкой шёлковых рубашек, лежала коробка с детскими дневниками. На самом дне – письмо отца, которое она так и не открыла. Конверт пожелтел, клей давно высох. Она приложила его к книге Владимира, как будто они были частями одного пазла.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер.
– Алло?
– Проверь страницу 72, – голос Владимира смешался с шумом дождя где-то на его конце провода.
– Почему?..
– Там ответ на вопрос, который ты ещё не задала.
Она перелистнула страницы. На полях – схематичный рисунок: ладонь, раскрытая кверху, с осколком зеркала вместо линии жизни. Подпись: «Иногда нужно порезаться, чтобы увидеть кровь».
– Ты… – её голос дрогнул.
– Честность начинается с малого, Юлия. Хочешь, я научу тебя рисовать трещины?
Она не ответила. Но когда гудки сменились тишиной, достала из кармана осколок зеркала. Приложила к письму отца. Конверт распахнулся сам, выпуская пожелтевший листок. Всего три слова: «Прости, я испугался».
Дождь стучал в стёкла, смывая границы между прошлым и настоящим. Юлия взяла карандаш. На чистой странице книги Рильке вывела: «Страшно. Но я готова попробовать».
Закрыла томик, положив лепесток-закладку на письмо отца. За окном громыхнуло, осветив небо на мгновение. Вспышка озарила её лицо – без маски, без страха. Просто женщина, сидящая на полу среди книг, осколков и неразобранных писем.
На кухне закипел чайник. Она не стала его выключать. Пусть свистит. Пусть нарушает тишину.
Глава 10. Разрушенный график
Утро началось с предательства будильника. Юлия проснулась за минуту до звонка, словно внутренние часы, отмерявшие жизнь по секундам, дали сбой. На столе ждал список: 7:30 – завтрак, 8:00 – пробежка, 8:30 – анализ рынка… Но в 7:17 зазвонил телефон. Неизвестный номер. Она подняла трубку, ожидая угроз, но услышала ветер и его голос:
– Сейчас за тобой зайдет весна. Встречай у парадной.
– У меня встреча в…
– Встречай.
Щелчок. Она стояла в халате, с зубной щёткой во рту, глядя в зеркало. Отражение казалось чужим – волосы растрёпаны, след от подушки на щеке. «Несовершенство», – моргнула она, но уже натягивала джинсы вместо костюма.
Владимир ждал под клёном, с зонтом-тростью в руке. Дождь стекал по его куртке, не касаясь кожи.
– Куда? – спросила Юлия, поправляя капюшон.
– Туда, – он махнул рукой в сторону парка. – Где нет Wi-Fi.
Они шли по тропинкам, превратившимся в ручьи. Он показывал на трещины в асфальте, из которых пробивалась трава:
– Видишь? Даже бетон устаёт быть крепостью.
Юлия проверяла время украдкой. 8:47. Через 13 минут – созвон с Токио. Она замедлила шаг, но он взял её руку, вложив вместо телефона каштан:
– Он прорастёт, если дать ему треснуть.
Дождь