перчатки, заляпанные влажной землей. Не осуждая, не жалея, он просто смотрел, подняв брови.
Кирилл почувствовал, что лицо горит и тут же нырнул взглядом в пол.
– Извини, – бросил он. Хотелось, чтобы слова как можно скорее испарились. И вернули его в тот момент, когда еще был шанс заткнуться. Но Артем ничего не ответил. Медленно вытащил сигарету изо рта и бросил куда-то в карман куртки. А потом шагнул вперед.
Стало еще хуже. Удушающий стыд подпрыгнул к горлу. Обнаженную вспышку – беспомощную и голую ярость – видел человек, перед которым слабости показывать не хотелось.
– И чего? – только и спросил Артем, кивнув на ноутбук.
– Ничего, – огрызнулся Кирилл. Но Артем только пожал плечами и почесал нос тыльной стороной ладони, чтобы не пачкать лицо.
– Не пишется? – Голос звучал спокойно, даже мягко. – Напишется. Ты ведь не бросишь, да? Кто бросает, если так бесит?
Кирилл вскинул взгляд, его глаза сверкнули. Но Распутин улыбался. Будто уже привык уклоняться от гнева, который к нему не относится.
– Что?!
– От любви до ненависти. – Артем усмехнулся и кивнул на ноутбук. – Когда что-то выращиваешь с чистого листа, то невозможно испытывать одну только всепрощающую любовь. Правда?
– Я ненавижу эту писанину, – выдохнул Кирилл. В голосе появилась какая-то болезненная злоба. – Ненавижу.
– Значит, еще не вызрело.
– Что, черт возьми, значит «не вызрело»?! – Кирилл вспыхнул. – Люди штампуют свои книги, словно с конвейера, а я даже одну закончить не в силах!
– Ну, наштампуешь еще… В чем проблема? – Артем прервался, будто пожалел о своих словах. Его попытка сказать что-то невзначай не сработала – друг рассердился еще сильнее.
– Да ни в чем! – отрезал Кирилл и в порыве бессмысленной злости толкнул Артема, чтобы протиснуться на веранду.
– Дайте ходу пароходу, – проворчал Распутин, устремляясь вслед за другом. – Что я сказал такого?
– Если тебе по барабану, хотя бы не лезь под горячую руку!
Кирилл злобно пошарил взглядом вокруг себя и зачем-то схватил стоявшее рядом ведро с водой. Стараясь не расплескать, двинулся в сторону бани. Почему Распутин просто не может пройти мимо? Зачем пытаться помогать, если себе-то помочь не можешь?
– Ты куда рванул, терминатор?! – Артем остановился на входе в дом, устало недоумевая. – Это для кухни.
– Ладно, обратно, – буркнул Кирилл, развернувшись. Сопя, двинулся чуть медленнее и водрузил ведро туда, где взял. – Все, закрыли тему.
Артем внимательно посмотрел на друга. Уж Распутин точно знает, как это работает. Если рот запломбирован обидой, велика вероятность, что эту пломбу сорвет в лоб тому, кто пытается помочь.
– Прости, – Артем неожиданно отвел глаза. – Я ничего не понимаю в творчестве… Герман тоже сердился, когда я не придавал значения его неудачам.
Кирилл замер. Герман – имя, которое Артем избегает произносить вслух. Имя, что вспыхивает обжигающей стрелой в воспоминаниях,