Артем поднял его, подержал в руках, словно сомневаясь, а потом развернулся и протянул ей.
– Это тебе, – просто сказал он.
Ксюша замерла. Цветы источали сырой запах утренней травы, а на лепестках серебрилась роса. Она осторожно прижала букет к груди и подняла взгляд.
– Спасибо. Такие красивые.
Он только пожал плечами и махнул рукой как-то рассеянно, будто это было дело сущего пустяка.
– Нарвал тут, побирушка, по огороду.
– Ты же сам их выращивал, – возразила Ксюша.
– Ну да, выращивал. И сам сорвал. Значит, официально побирушка.
– В них вложено твое время, – напомнила девушка, с нежностью касаясь бутонов.
– И между прочим, моя прикормка от всяких бекарасов! – перебил он с веселой важностью. – Так, пойду умоюсь.
– Там же вода ледяная!
– Самый самолет!
Ксюша уже направилась было в сторону кухни, но вдруг застыла. Артем уверенным движением, хлопнул себя по коленям и зашагал к умывальнику. В этих давно растянутых семейниках, которые лихо болтались на бедрах, и изрядно поношенных галошах.
Распутин остановился возле рукомойника и открыл кран. Вода с шипением вырвалась наружу, и в тот же миг Артем надрывно охнул. Видимо, совсем ледяная. Но, вместо того чтобы испугаться, резким движением подставил руки и умыл лицо. Потом вздрогнул, еще раз вскрикнул и плеснул себе на шею, будто проверял самого себя на прочность. Выпрямившись, отряхнул руки, провел ладонями по скулам. И вдруг широко и беззаботно улыбнулся.
Ксюша смотрела, не отрывая глаз. Эта улыбка была настолько неожиданной и солнечной, что перехватило дыхание. Она невольно обняла себя рукой и прижалась к дверному косяку, чувствуя, как по телу пробегает теплая волна.
Так, готовить завтрак. Срочно. Не глазеть.
Кириллу там нужна помощь.
Второй шанс
Кирилл
После завтрака Артем отправился в теплицу, чтобы убрать старые кусты огурцов, а затем снова все вскопать. Ксюша попыталась ему помочь, но Распутин убедил ее пойти пофотографировать в лес или за огород.
Помыв посуду, Кирилл нехотя уселся за отчет. Устроился на уютном кресле в комнате и поставил на колени ноутбук. Работа двигалась очень вяло. А настойчивые мысли улетали к рукописи.
Его роман уже больше недели лежал заброшенным. Но таким живым в своей недосягаемости, будто существо, зовущее на помощь. Страницы дневников всплывали в сознании полароидными снимками, словно просили облечь себя в слова.
И вдруг внутри разлилось что-то ледяное и удушающее.
«Так ты никогда не закончишь. Ты еще ни разу ничего не закончил. Ты бездарь, атакующий клавиши, который так ничего в своей жизни и не создал».
Кирилл поморщился. Белый экран отчета вдруг начал нестерпимо слепить глаза. Чертыхнувшись себе под нос, он открыл вкладку с рукописью. Сначала просто молча пролистывал, судорожно разыскивая след той глубины, которая еще в июле казалась немыслимо оригинальной и человечной. Где осталось то летнее пламя