не волнуйся. Еще как уйду.
Но он не сдвинулся с места. В голову пришла самая идиотская, самая безрассудная идея за всю его жизнь, и чем больше он о ней думал, тем больше кислорода вдыхал. Ее кислорода. Она была бесконечным запасом, стоявшим прямо перед ним, и, господи, он не мог просто уйти, зная, как тяжело ей будет справляться в одиночку. Уэллс понимал, что мысль об этом будет преследовать его день и ночь – об этом… и о ее губах. Боже, эти губы. Такие притягательные в своем упрямом изгибе. Он никогда еще таких не встречал.
«Умоляю, только не выскажи эту идею вслух».
Все равно у него бы не получилось. Шансов практически не было.
И все же…
И все же, возможно, еще хоть раз он ударит по мячу без оглядки.
– Так давай, докажи, что умеешь. Если я вернусь в гольф, если мне разрешат вернуться – становись моим кедди. Раз ты у нас такая умная.
Джозефина застыла как статуя.
– Погоди… что? Ч-что ты сейчас сказал?
– Ты слышала. Следующий этап турнира пройдет в Сан-Антонио. Ты в деле? – Он скрестил руки, прячась от ее шока. Да и от своего тоже. – Если не хочешь брать у меня деньги – можешь их заработать.
Она отступила от него, часто дыша.
– Ты издеваешься?
– Давай кое-что проясним, Белль. Со мной о таких вещах можешь даже не думать. Я не вру и над людьми не издеваюсь. Тем более над тобой.
Шею обожгло жаром.
Черт.
Не стоило этого говорить.
– Допустим, стану я твоим кедди, – милосердно сказала она. – Но тогда между нами не должно быть секретов. Кедди для гольфиста – это шофер, тренер и священник в одном лице.
– Значит, ты согласна? – затаив дыхание, хрипло спросил Уэллс.
– Я… – Она оглядела затопленный магазин, будто искала человека, который отговорил бы ее от этой безумной затеи. – Ну, если только с одним условием.
– Валяй.
– Я не стану твоим вечным кедди. Как только заработаю на ремонт магазина, я…
Уэллс ждал продолжения, но она молчала.
– Что, не можешь даже подумать про увольнение?
Она поморщилась.
– Я хотела сказать, что вернусь домой.
– Ясно. Это все?
Зеленые глаза уставились ему прямо в душу, и он ощутил всю тяжесть того, что она хочет сказать.
– Я серьезно, Уэллс. Не надо меня жалеть, ясно? Меня и так всю жизнь опекали из-за диабета. Я не калека. Если мы договариваемся, то только потому, что это сотрудничество пойдет на пользу не только мне, но и тебе тоже.
Он не знал, так ли это: раньше попытки вернуться в строй оканчивались провалом, так с чего бы сейчас получилось? Но он готов был унять свою гордость. Черт, да он сам не хотел, чтобы она воспринимала его предложение как подачку калеке.
– Договорились.
– Тогда… не буду отказываться.
Уэллс постарался не выдать сбившегося дыхания.
– Хорошо. – Он пожал плечами. – Ладно.
– Ты уверен, что тебя вернут в турнирную сетку?
– Это мои проблемы. Твоя задача – таскать за мной клюшки.
Она