день, – бросает она. – Простите. – И сразу же исчезает за большой красной бархатной портьерой дальше по коридору.
Тема новой выставки – народное творчество, и здание, которое обычно представляет собой стандартный «белый куб», декорировано как цирк. Стены покрыты странными росписями; перед моим лицом – аллигаторы, которые едят воздушных гимнастов, которые в свою очередь едят аллигаторов поменьше. В больших витринах – композиции знаменитого британского таксидермиста и художника Уолтера Поттера[8]. Застолье маленьких рыжих котят: наверное, когда-то – до того, как их убили, набили сеном, рассадили на миниатюрные стулья и поставили перед маленькими пирожными, чайниками и самоварами, – они родились в одном помете. Их блестящие глаза – прекрасные черные мраморные шарики. Рядом с кошачьим застольем еще одна работа – кролики усердно трудятся за партами в миниатюрном классе. Накатывает восторг. Я узнала об этих работах кучу лет назад: еще во время предуниверситетской подготовки. На фотографиях они кажутся чистенькими – словно искусственными. Но вблизи я вижу маленькие ямочки, где когда-то к коже животных присоединялись мускулы, и чувствую запах малейших, микроскопических частиц столетней крови внутри чучел.
Мимо пробегает мужчина. Он хватает один из больших пакетов со льдом, перебрасывает через плечо и исчезает за портьерой вслед за женщиной. Я иду за ним.
И выхожу в большой зал. По нему расставлены круглые столы, на которых навалена всякая всячина: коробки гвоздей и шурупов, какие-то документы, засушенные цветы, завернутые в ткань тарелки… Кто-то пилит деревяшку, стоя на маленьком подъемнике, чуть дальше мужчина рисует фреску на стене. Тестируют свет – лампочки загораются, потом тускнеют, снова загораются и снова тускнеют.
– Э-э… – пытаюсь обратиться я к идущей в мою сторону женщине, но та проносится мимо, на ходу качая головой. Ее волосы скользят по моему лицу, и я вдыхаю их запах.
Решаю пойти к углу, где очень медленно вращается карусель. Двое мужчин сосредоточенно обсуждают ее. Но, завидев меня, замолкают, и один из них отходит в сторону.
– Здравствуйте, – говорю я оставшемуся.
Он кивает.
– Я ищу ресепшен.
– Понятно, – отвечает он и прислоняет совок с длинной ручкой и метлу, которые держит в руках, к стене. Он немного выше меня, худой, чисто выбритый. У него очень бледная кожа и большие, будто слезящиеся глаза. Радужки – две грязные лужи. Они вбирают мое лицо на секунду дольше, чем кажется нормальным. – Так кто ты? – в конце концов говорит он, вытирая руки о штаны.
И на секунду мне кажется, будто он знает, что я такое. Я моргаю.
– Еще одна стажерка? – добавляет он.
– А-а… Ага.
Он указывает на одну из дверей. Ждет, когда я пройду, и следует за мной.
Некоторое время мы молча движемся по темному коридору.
– Ресепшен с другой стороны здания, – наконец поясняет мужчина позади меня.
Он не спросил моего имени, и я решаю не спрашивать его, но пытаюсь завести разговор:
– Так вы тоже художник?
Когда