и ударить его. Усилием воли она заставила ярость угаснуть.
Чуть помедлив, блондин все же вышел, не сказав девушкам больше ни слова. Хелен закрыла дверь и повернула ключ в замке, чтобы к ним больше никто не вошел. Надо было сразу запереть дверь!
– Это был просто дурной сон, Холли, – сказала Хелен. – Нам в пансионе тоже снились кошмары, если мы поздно ели на ночь. Это все из-за переедания, – она легла в свою постель. Пруденс подхватила её мысль, соглашаясь и убеждала Холли, что ей приснился кошмар из-за позднего ужина и долгой дороги.
– Ты просто переутомилась, вот и все.
– Не тушите свечу, – попросила она, едва Хелен потянулась, чтобы задуть её.
– Хорошо, – согласились девушки. Хелен отвернулась в другую сторону, чтобы свет свечи не мешал ей спать.
– Я правда видела её, – шепотом сказала Холли. – Она была изрублена, как топором…
– Холли, у тебя бурное воображение. Спи, не мешай мисс Шоу.
От шепота Холли по спине Хелен снова прошел холодок. Пруденс не стала бы лгать, что Холли была с ней, а Холли не могла знать эту страшную историю… неужели и правда ночью их посетил призрак Пурпурной Леди? Если да, то чего хотела эта убийца? И ведь она подошла к Пруденс с её маленькой сестрой, а не к Хелен. Конечно, если она и правда, была.
Тревоги копошились в груди, напоминая о прошлом. Отец беспокоился о своей единственной дочери, боялся, что там её будут преследовать сны, о которых Хелен говорила без умолку, писал много писем директрисе, которая до последнего дня пребывания в пансионе заботилась о ней. Все его опасения оказались напрасны. Уже спустя пару месяцев ночные путешествия стали беспокоить Хелен реже, а потом и вовсе пропали, и она не видела больше своих снов. Всему виной было детское воображение, которое будоражила своими суеверными страхами её гувернантка, миссис Коллак. Она боялась жить в доме напротив похоронного бюро, но не желала терять прибыльного места и оттого срывалась на девочке. Хелен часто приходилось терпеть её незаслуженные наказания или слушать жуткие рассказы о сумасшедших домах, где заперты те, кто видит то, чего на самом деле не существовало. Совсем как сейчас, когда Холли рассказывала об изрубленной топором женщине, а Хелен видела серебристое сияние в воздухе. Каждый раз, когда она рассказывала о снах, гувернантка запирала её в чулане, в темноте. Миссис Коллак не слушала детских слез и задушенных рыданий, наоборот, чем больше она плакала, тем злее становилась гувернантка и все сны о привидениях и невиданных никем городах служили пищей для страшилок о сумасшедшем доме. Миссис Коллак требовала рассказывать ей о каждом сне и знала, когда Хелен пыталась ей лгать. Тогда наказание становилось еще суровее: она лишала девочку ужина, порола, а на завтрак давала только хлеб или просила кухарку приготовить рисовую кашу, которую Хелен ненавидела.
Отбытие в пансион стало для Хелен неожиданным благом, она смогла забыть о чулане, о сумасшедшем доме, правда, не сразу. К учителям девочка относилась предвзято, из-за миссис Коллак,