начал тихонько, но настойчиво подвывать в старых дымоходах дома, создавая жутковатую, пронизывающую душу симфонию зимней ночи. Искусно вырезанные наличники отбрасывали причудливые, почти живые тени на шероховатые стены, а в дальних углах просторной горницы, казалось, сгущалась особая, почти осязаемая темнота, хранящая свои секреты.
– Проверка звука, – прошептала Лена с наигранной беззаботностью, пытаясь разрядить сгустившуюся атмосферу. Её тихий шёпот неожиданно громко отразился от вековых бревенчатых стен. – Андрей у нас лучший парень на свете, но он почему-то не хочет меня целовать.
Внезапный яростный порыв ветра ударил в узорчатые стёкла окон, заставив обоих вздрогнуть от неожиданности. Трепетное пламя в старинной лампаде стремительно заколебалось, и по исписанным временем стенам заплясали пугающе живые тени. Где-то наверху, на повети, раздался протяжный, тоскливый скрип половиц, словно кто-то осторожно ступал по древней древесине.
– Андрей, – Лена нежно положила свою тёплую ладонь на его напряжённое, как струна, плечо, – ты действительно веришь, что здесь присутствует что-то сверхъестественное? Что-то, связанное с таинственными исследованиями твоей бабушки? Посмотри, обычный ветер в разгар бури создаёт полное впечатление, будто на втором этаже кто-то осторожно передвигается. Но ведь это просто игра стихии, не так ли?
Он медленно, с видимой неохотой кивнул, не отрывая пристального взгляда от экрана смартфона:
– Я не стремлюсь это вызывать, Лен. Поверь, я действительно не хочу. Но нам необходимо понять, что здесь на самом деле происходит. Вдруг это просто кто-то из любопытных соседей или… – его голос внезапно оборвался, когда сверху отчётливо донёсся звук, подозрительно напоминающий тяжёлые шаги. В тот же момент очередной неистовый порыв ветра безжалостно ударил в оконное стекло.
Лена инстинктивно сильнее прижалась к нему, её врождённая жизнерадостность постепенно, но неумолимо уступала место настороженной тревоге. Снег за окном падал всё гуще и яростнее, словно сознательно пытаясь полностью отрезать старый дом от остального мира, а таинственные тени в тёмных углах горницы, казалось, обрели собственное, независимое существование, медленно, но неотвратимо сгущаясь вокруг двух одиноких фигур у старинного стола.
Снегопад за узорчатыми окнами становился всё плотнее и неистовее, превращая привычный мир за резными стёклами в непроницаемую белую пелену вечности. Искусно вырезанные наличники, украшенные затейливой вязью древних символов, отбрасывали на потемневшие от времени стены причудливые, почти одушевлённые тени, которые, казалось, существовали по своим собственным, непостижимым для человеческого разума законам.
В таинственном полумраке горницы первого этажа Андрей сосредоточенно устанавливал мобильный телефон возле бабушкиной кровати – массивного, словно выросшего из самой земли деревянного