звезды зажглись над горизонтом. Ветви яблони застучали в стекла. Струя воды окропила ладони. «Выйди, мой возлюбленный, встретить невесту».
– Суббота скоро зайдет, – прошептала Зита, взглянув на темнеющее небо, и сама себе подивилась. – Мне не следует есть, пока я не встречу ее как положено.
Джоконда бросила на подругу испепеляющий взгляд и сплюнула три раза через левое плечо.
– Дьявольский обряд! Тэ-туа! Замолчи! Что ты несешь? Она не в себе. Не слушайте ее, господа. Должно быть, мой рассказ омрачил ее ум. Лучше бы я ничего не говорила.
– Простите меня, – испугалась саму себя Зита. – Я не знаю, что со мной. Я…
– В Асседо инквизиторы бывают крайне редко, да и те долго не задерживаются, – поспешил заверить ее Йерве. – Владения дюка Кейзегала, божьей милостью, очень далеки от столицы империи. У нас свои законы. Пусть и не всегда гласные. Иудеи обладают видом на жительство в чертах Асседо… в некоторых селениях… в окрестностях…
Тут Йерве замолчал, поскольку к глубокому своему разочарованию пришлось ему признать, что в этих материях был он недостаточно сведущ. Древние эллины занимали его воображение намного больше неугодных никому иудеев.
– Как положено встречать субботу, Зита? – спросил Фриденсрайх.
Скрипнуло окно под натиском яблоневых ветвей. Горячее дыхание реки Эбро зашевелило волосы. Златотканый гобелен со старинной вязью заколыхался на восточной стене.
– Сперва следует зажечь свечи, это я точно помню, – промолвила Зита нерешительно.
– Снабдила ли нас баронесса свечами?
Йерве покопался в коробе, извлек две свечи и огниво.
– Одной достаточно, – сказала Зита. – Незамужней женщине следует разжечь одну.
И снова себе подивилась.
Фриденсрайх взял свечу из рук Йерве.
– Зажигайте, сударыня, я подержу.
Зита опасливо на него покосилась.
– Вы христианин, господин фон Таузендвассер.
Брови, как крылья черной чайки, свелись над безупречно выточенным носом потомка берберов, визиготов, остготов, одного викинга и всей Золотой Орды.
– Это всего лишь свеча, – сказал Фриденсрайх. – Источник света необходим каждому путнику. Вечереет. Зажигайте свет.
И будто в подтверждение словам, в потемках, просветлевшие глаза маркграфа, как две луны, озарили повозку, затерявшуюся в нигде.
Повозка дернулась, покосилась, запнулась на ухабе, бросила Зиту на Фриденсрайха. Плечи соприкоснулись, локти и тот промежуток между ребрами, у которого нет названия ни в одном человеческом языке, но всем известно, что от него произошло.
Дыхание Зиты прервалось. Ее собственные глаза потемнели. Зрачки расширились. Щелкнула кремнем о кресало. Зашипел фитиль. Затрепетало пламя.
Зита закрыла лицо руками и зашептала на нездешнем языке слова старинного обряда:
– Благословен Ты, Царь Вселенной, освятивший нас своими заповедями и повелевший