не переставая, дождь моросил три дня сряду. Так и не добравшись до загадочной Башни, Алик валялся в теплой избушке и все реже вспоминал странную женщину у озера. «Да было ли?» – спрашивал себя и чувствовал, как разливается в груди томительное тепло несбывшихся снов.
Зима в горах началась слишком рано: в октябре выпал снег на северных склонах и уже не таял. Алик любил эту пору года, когда каждый зверь оставляет свой след, и мог часами бродить, разбирая путаную вязь отпечатавшейся жизни леса, читать рассказы о рыси, волке, кабане или медведе.
В ноябре приморозило. Ручей возле избушки застыл толстыми голубыми наплывами льда, под которыми журчала теплая черная вода. Что всегда раздражало Алика зимой, так это заготовка дров, которых уходило много. Но пока еще тепло доставалось малыми трудами: рядом с избушкой были валежник, сухостой и хворост.
В долине реки появилось много волчьих следов. У здешнего лесника каждый год пропадал скот, и он обещал Алику восстановить его в Союзе охотников, лишь бы тот убивал хищников. На этот раз и в этом месте Алик был под его надежным прикрытием, хотя браконьерствовать опасался, стараясь не нарушать законы, даже если они глупые. Осмотрев места, он выварил и расставил петли.
В конце ноября в гости пожаловал Виктор с тяжелым рюкзаком и двустволкой.
– Не ждал? – спросил, посмеиваясь и поглядывая на присыпанную снегом избушку.
– Не ждал! – признался Алик. – Думал, к зиме свалил в город, на квартиру… А я таскаюсь с твоими деньгами и боюсь их потерять. Да и что я о тебе знаю: появился – исчез!
– Узнаешь еще! – сказал Виктор таким тоном, словно предупреждал, что это знание, возможно, не сулит ничего хорошего, при этом даже как-то странно усмехнулся.
– Живи! – обрадовался Алик. – Вдвоем веселей. Только дуру спрячь, – кивнул на ружье, вдруг инспекция…
– У меня все по закону! – успокоил его Виктор. – Взносы за год оплачены, две лицензии на кабана отмечены у лесоинспектора.
Весь вечер они пили чай и беседовали. На этот раз Двойной Вибрам был разговорчив и даже весел. Алик внимательно разглядывал его и находил все больше сходства с котом, скорей с рысью: небольшая голова, круглое лицо, круглые кошачьи глаза, длинные ноги и руки.
– Охотник из меня хилый, я занимаюсь фотографией. Да вот беда, второй год здесь, и ни одного приличного кадра, только пейзажи.
– Понятно! – зевнул Алик. Не много же он узнал о таинственном соседе с его слов, а назойливо расспрашивать на чикинде не принято. – Волка и рысь я тебе обещаю. Можно и кабана. Только хрюша – парень серьезный, при охоте на него травм и неприятностей больше, чем от медведей. Не знаю, как будешь охотиться на него с ружьем и фотиком… – А медведя не снимал? – спросил, как бы невзначай. – Тут неподалеку один все лето шлялся.
– Снимал, только издали. На слайде пятно получилось. Ты-то, конечно, с медведями бывал в самых близких отношениях? – Чуть уловимая насмешка прозвучала