мину, разочарованно покрутил головой:
– Выходит, торчит вон скала на хребте, – указал на Чертову Башню, – поблизости тропа, а на нее, может, и не ступала нога человека?
– «Не ступала» – относительное понятие, – посмотрел на скальный купол старший: – Там стенка всего-то метров двадцать, а снаряжение тащить по крутизне больше двух километров. К тому же вершина некатегорийная, не зачтется. Это геодезисты лазят на каждую возвышенность.
– Понятненько! – пробормотал Алик, теряя интерес к спортсменам и собираясь в путь. Примолкшая было кошка в мешке опять хрипло замяукала.
– Измаялась, бедолага. Ничего, скоро будем дома.
Закончился сухой, знойный июль, наступил такой же жаркий и душный август. Алик старался выходить на работу с рассветом, почти до полудня резал траву, потом прятался в тень и пережидал зной. На осыпях сохло все больше мешков с эфедрой. И так изо дня в день тянулась безрадостная, монотонная работа. К середине августа он наработал почти четверть годового плана. Еще два десятка мешков – и можно было ехать в город заказывать машину для их вывоза, заодно отгуляться. Уже без неприязни, с юмором вспоминались городские загулы, мечталось о чистом и возвышенном, о радостных встречах, к которым втайне стремился всякий раз, покидая горы.
Как всегда, он вышел из избушки в сумерках, подошел к склону, сел. Нужно было лезть вверх, а не хотелось, хоть плачь. «Может, плюнуть на работу и сходить на рыбалку?» Алик вытряхнул из рюкзака под куст пустые мешки и зашагал берегом реки туда, где были спрятаны удочки. Не прошел он и десяти минут, снова сел и нехотя закурил новую сигарету. Осмотрелся вокруг, растер окурок о камень и повернул домой.
Перед тем как ехать в город, надо было дорезать недостающее, чтобы не платить за неполную машину, надо было спустить мешки со склона, перетаскать к мосту, переправить через реку. Работы на неделю, но накатило хорошо известное одиночкам состояние. Так с ним случалось два-три раза в год, если, конечно, не успевал вовремя выехать и отгуляться. Обычно во время таких приступов он заваливался на нары, не готовил горячую пищу, просто лежал, время от времени впадая в недолгий сон, тупо пережидая лень с тоской. В снах приходил город с его обманными посулами и страстями, чтобы снова затосковать по одиночеству и лесу.
В грязных кальсонах, в свитере на голом теле Алик лежал в избушке вторые сутки, перечитывая измятый газетный лист. Внизу, на осыпи, сорвалось несколько камней, потом послышались шаги. Зверь или человек? Алик нехотя сел на нары, сунул голые ступни в опорки.
– Эй! – прокричал задыхающийся от бега голос. – Есть кто?
Алик открыл дверь, высунулся с кислой физиономией, щурясь от солнца. На другой стороне ручья стоял крепкий парень лет тридцати в городской одежде. Пот ручьями тек по его лицу. В руках у него был шерстяной ком свитера. – Ты один? – спросил, пристально вглядываясь в глаза чикиндиста.
Алик кивнул:
– Заходи!
Парень вытряхнул из свитера перетянутый шнурком полиэтиленовый пакет, швырнул через ручей, и Алик механически