да возиться с тобой некогда. – Майор нехотя вернул документы. Алик сунул их в карман рубахи, старательно заколол его булавкой и стал собирать в рюкзак разбросанные по мосту вещи. Обыскали его умело и на совесть.
– Проходил здесь кто-нибудь? – дружелюбней спросил майор. – Может, что заметил? Парень вроде тебя застрелил кассира на ферме и ушел в горы.
Стволы автоматов с кривыми обоймами смотрели в землю, по-свойски болтаясь на плечах водителя и Круглоголового. Последний даже подмигнул:
– Дело серьезное! Может быть, вчера что заметил? Должен же ты нам помочь?!
«Помоги вам, – подумал Алик, – потом затаскаете». И все же клюнул на байскую ласку, поганенько скривил рот в ответной улыбке, был бы хвост – непременно вильнул бы им, и ляпнул:
– По этой дороге двое прошли вверх: мужчина и женщина.
– Во что одеты? – впился в него глазами майор.
– Он в клееных сапогах сорок второго, она – в кроссовках.
– Как одеты, спрашиваю? – нетерпеливо перебил майор.
– Я только следы видел!
– Откуда знаешь, что женщина? Может, подросток?
– Так аккуратно ступают только городские женщины…
– Так, так! – процедил Круглоголовый, и его раскосые глаза снова подернулись ненавистью: – Ничего не видел, ничего не знаю… Мы на дороге никаких следов не видели, а он по походке горожан от аульных отличает…
«Дур-рак!» – выругался про себя Алик, багровея и опуская глаза. Закурил, отвернувшись от сверливших его взглядов.
– Можно идти? – спросил, поскольку больше ни о чем не спрашивали.
– Иди! – нехотя разрешил майор.
Алик, сутулясь, закосолапил по бревнам моста. Зубами скрипел от обиды на самого себя: как юнца, поймали на слове, хотя говорили, как со скотом…
Уазик, резко развернувшись, пополз вверх по заросшей травой дороге, но она заканчивалась в полусотне метров от моста, переходя в широкую конную тропу. Машина снова развернулась и запылила вниз по ущелью, в обратную сторону. Алик сел, подождал, когда она скроется за поворотом, скинул рюкзак и поплелся берегом за утопленной энцефалиткой. Жаль было выброшенного мяса.
Мышей в лагере прибывало. Всю ночь они лазили по натянутому тенту палатки, шелестели полиэтиленом и бумагой, мешали спать, из-за них Алик толком не выспался. Утром он развесил на деревья мешки с продуктами, сложил палатку и стал набивать рюкзак. Путь предстоял по левому берегу реки. Хотелось обследовать все пади, выйти к границе участка, затем переправиться через реку, обследовать два притока правого берега. Эфедры там не могло быть, но свои места надо знать.
Алик залил костер. Солнечные лучи уже скользили по лесистому северному склону хребта. Сверкали белые выбросы лавин, подмытые течением реки, свежий ветер нес запахи снега и талой земли. Отшагав по тропе около получаса, он остановился возле ручья. Падь, из которой вытекал ручей, поросла густым кустарником, но немного выше было то, что надо: скалы и лес. Алик стал продираться к ним сквозь колючки, выбрался на склон и еще издали узнал место своего будущего