Чёртов узел. Олег Слободчиков

упираясь коленями в переборку, взял ее холодную, подрагивающую руку:

      – Что с тобой?

      – Пустяки! – хрипло прошептала она. – Завтра должно пройти… Жаль, что не могу тебя встретить.

      Алик не подал вида, что удивлен ее болезнью, расспрашивать ни о чем не стал. Она высвободила руку и спрятала ее под одеяло.

      – Извини! – прошептала, тяжело дыша. – Одной легче… Завтра большой праздник. Утром, как проснешься – сразу ко мне. И постарайся ни с кем не разговаривать, ни с кем не встречаться… А сейчас иди. Ладно? Только не обижайся, так мне легче.

      Алик провел шершавой ладонью по ее осунувшемуся лицу и вышел. На кухне уже орудовал Малик. Виктор одевался.

      – Есть хочешь? – спросил. – Перехвати чего-нибудь. Ужин через два часа. – И хлопнул по бедру пробегавшую Татьяну: – Накормите Алика.

      Все были заняты, все при деле. С горячими шаньгами, на ходу пережевывая их, Алик послонялся из угла в угол, предложил помочь одним, другим.

      – Если не устал, давай напилим дров, – сказал Виктор. – Завтра этим некогда будет заниматься.

      У западной стены Башни лежал штабель сухих бревен, присыпанных слоем рыхлого снега. Алик прислонил к нему пилу и отчетливо проговорил:

      – У Анки отходняки! Уж я-то в этом кое-что смыслю.

      – Какие отходняки? – скривил губы товарищ, глядя куда-то в сторону.

      – Опохмелили бы – что мучаете?

      Виктор чуть приметно усмехнулся, не желая об этом разговаривать.

      – Да она спиртное на дух не переносит! У нее проблемы по женской части. Пройдет.

      Алик закурил и взялся за пилу: «Черте что. Все у них не как у людей!»

      Его поселили в той же комнатке-клетушке с узким и длинным окном вдоль потолка и попросили не курить: вонь от табака проникала за тонкие перегородки, в другие помещения и держалась несколько дней после его ухода. Виктор здесь вообще не курил, может быть, скрывал свою слабость к табаку или боролся с ней.