на лице кривилась вымученная гримаса. Алик же продолжал пьянствовать, был весел и насмешлив, напоследок спросил:
– Охотиться будешь? А то вчера костерил нашу работу. Помнишь?
– Мы же договорились быть в паре до весны, – вздохнул Виктор. – Двойной Вибрам привык держать свое слово.
Стояла хорошая погода. Весь февраль и половину марта Алик резал траву, сделав четверть годового плана. Через чабанов доходили слухи, что в совхозах большой падеж скота. Волки спустились ближе к людям, шныряли возле чабанских зимовок, в горах с охотой на них не очень-то везло. Два раза приходил Виктор, делал очередной обход угодий, передавал от всех приветы, и от Анны тоже. Но она больше не навещала Алика и не звала. Правда, в марте компаньон уже настойчивей стал приглашать его на праздник.
– И Анка зовет? – жеманился Алик, желая, чтобы его поуговаривали.
– Все зовут! – уклончиво отвечал Виктор.
Третья декада марта началась туманами и нудной снежной крупкой, Алик попробовал работать на склоне, но вернулся через пару часов промокший, до вечера провалялся возле печки, но небо не прояснялось. Он нагрел воды, помылся, оделся почище и отправился в гости, решив заодно проверить петли в верховьях Байсаурки.
Алик пошел левым берегом реки, по мокрой, поникшей прошлогодней траве. В лесочке, напротив устья рыбной речки, в толстой волчьей петле сидел полузадохнувшийся лисенок – как только хватило сил затянуть трос? Алик ткнул зверька палкой, он оскалился. Охотник изловчился, схватил его за шкирку, щипнул шерсть с живота – линяет. Уворачиваясь от острых зубов и когтей, Алик освободил лисенка из петли и швырнул на землю. Приготовившийся умереть зверек не сразу понял свое освобождение: лапы его подкосились, он упал на бок. Потом вскочил, сделал несколько неловких прыжков и снова упал за корнями ели, удивленно поглядывая оттуда бусинками глаз. Алик сел, закурил, подобрал еловую шишку, легонько швырнул в лисенка. Тот вскочил и бросился в кустарник.
Подниматься по ущелью не было смысла: раз здесь появились лисы, значит, ушли волки. В нескольких сотнях шагов была та самая падь, где осенью медведь поймал вороватого волка. Алик посидел, поглядывая в ту сторону, время еще было, и он зашагал туда просто так, посмотреть.
Белая слизь тумана висела над припорошенным склоном, но охотник без труда нашел остатки обглоданных волчьих костей и маралий позвоночник, поднялся по пади метров на пятьдесят и наткнулся на свежий медвежий след. «Проснулся старина!» – подумал и только сейчас, несмотря на липкую хмарь, почувствовал, что пришла весна.
Алик плохо знал повадки медведей и, будь хорошая видимость, обязательно задержался бы, чтобы понаблюдать. Но в такую погоду, да еще весной, это было малоприятно и опасно. Охотник повернул обратно, на перекате переправился вброд через реку, зашагал правым берегом к знакомому кулуару, где недавно опять сошла лавина. Не так уж безопасен был подход к колонистам.
Лебедку крутил Малик. Он первым встретил гостя в Башне, как-то по-свойски смеясь и подмигивая:
– В