на дверь. Парень удержался на ногах, но не посмел ответить и, злобно сверкая зрачками, вышел из магазинчика. Второй кавказец молча ушёл за ним.
– Так ему и надо, а то совсем распоясались… – ответила продавщица.
«Ни хрена себе! „Рот закрой!“ – мне, офицеру, какой-то щенок!..» – с бешенством думал Иван.
У бабушки, сидевшей на ящике, Потёмкин не глядя купил букет каких-то цветов, понюхал зачем-то и зашагал к дому, почти успокоившись и предвкушая, как будет сейчас тискать тугие груди жены.
– Давай погадаю, командир красивый! – выскочила ему наперерез молодая и худющая как смерть цыганка.
– Отстань, – едва повернув голову, резко ответил Иван на ходу, и цыганка мигом замолкла.
Цыганок Иван не любил: одна из таких в прошлом году выманила у его жены-простофили кольцо и серёжки. Ладно, что та спохватилась быстро, прибежала с рёвом домой. Пришлось идти искать эту цыганку. Нашёл там же, у рынка, дёрнул сзади за рукав и так на неё зыркнул, что та мгновенно оценила ситуацию и молча протянула тонкую ладошку с колечком и серёжками.
На аллее недалеко от дома Иван заметил впереди двоих мальчишек лет двенадцати. Обнявшись, они, изображая пьяных, нарочно толкали встречных женщин.
– Щенки! – догнал их Иван и, стукнув лбами, швырнул на газон.
«Надо же, свет горит в подъезде…» – опять удивился Иван. В подъезде на первом этаже, у подоконника, в табачном дыму стояли двое подростков.
– Курите? Школьники херовы…
«Херовы… Херовы…» – понеслось эхом на пятый этаж.
Иван загромыхал сапогами по лестнице.
Жена была дома, сразу же сладко прижалась к его груди.
– Фу! Опять «Шипр»! – поморщилась Ленка. – Иван, ну даже солдаты, у которых денег кот наплакал, и то сейчас «Шипром» не пользуются. Им же только комаров отгонять!
Ленка никак не могла отучить своего благоверного от курсантской привычки душиться «Шипром»: уж и выливала эти пузырьки не один раз в унитаз, и покупала ему «Ожон», но он всё равно его где-то находил.
– У прапорщика Шустрова его ещё целый ящик! – простодушно сказал Потёмкин.
– Но он же прапорщик, а ты-то офицер! Неужели никто в части тебе про этот запах не говорит?
– Никто. А что, запах как запах. А Танька где? – спросил Иван.
– В садике ещё.
Через полчаса, в постели, Ленка вдруг осторожно спросила:
– Вань, ты в этой командировке убивал людей?
– Людей? Нет.
– А кого же тогда, если не людей?
– Ну, те были не люди – звери.
Не рассказывать же Ленке, как он сам неделю назад добил двоих взятых в плен раненых арабов. У одного из них нашли фотографию – держит в руках отрубленную голову нашего солдата. И не рассказывать же, как он пристрелил подростка, которого солдаты в траншее-нужнике посадили умирать «очком» на вбитую в землю арматуру. Сидел он на арматуре – обоссанный, весь в дерьме, но в сознании. Иван добил его, чтобы не мучился. Хотя помучиться пацану стоило: взяли