в темном закуте вагона походную уборную, прорубив отверстие в полу. При свете карманных фонариков выдали продукты: хлеб и конфеты. Мужчинам раздали винтовки и по две обоймы патронов.
Уже перед самой отправкой устроили последнюю перекличку. Не было только Пономарева.
– Может, с ним что-то случилось? – предположила Тамара.
– Да что тут гадать, – проворчал вахтер Терентьев. – Остался ваш Пономарев фрицев поджидать.
– Что вы такое говорите! – ахнула Тамара. – Это ж наш товарищ!
– Тамбовский волк ему товарищ, – зло сплюнул вахтер. – Я его давно раскусил. Враг он! У меня на таких глаз наметанный.
Тронулись уже под утро. По пути эшелон дважды бомбили «юнкерсы», он подолгу застревал на перегруженных полустанках и только на пятые сутки прибыл в Киров. И никто из музейщиков тогда не мог и предположить, что снова они увидят родной Новгород только через три долгих и страшных года.
Начальник городской стройконторы Николай Тейс руководил погрузкой на баржи фабричного оборудования, когда его отыскал запыхавшийся посыльный:
– Николай Георгиевич, вас срочно вызывают на заседание «тройки».
«Тройка», как обычно, заседала в здании горисполкома. Во главе стола сидел заместитель председателя Ленинградского облисполкома Петр Павлович Еремеев.
– Немедленно займитесь эвакуацией колоколов! – повелительным тоном объявил он Тейсу.
– Эвакуацией чего? – переспросил Николай Георгиевич.
– Вы плохо слышите? Колоколов Софийской звонницы!
– Но понадобится мощный подъемный кран с большим вылетом стрелы. Такой техники у меня нет, – возразил Тейс.
– А вот это нас не касается, – отрезал Еремееев. – В случае неисполнения будете отвечать как за саботаж. Также поручаем вам принять меры по защите от бомбардировок памятника «Тысячелетие России». Все! Немедленно приступайте!
– …Фамилия странная, он что, немец? – спросил Еремеев, когда дверь за Тейсом закрылась.
– Предки из Германии. Мы его проверяли: наш человек! – доложил старший майор НКВД.
Покинув грозный кабинет, Тейс направился в кремль, размышляя по дороге над неожиданным заданием. С детства он помнил колокольный звон, по утрам будивший Новгород веселой перекличкой, возвещавшей о праздниках, звавшей прихожан на церковную службу. Мать рассказывала, как однажды заплуталась в лесу, но потом услышала далекий колокольный звон и нашла дорогу.
А потом колокола разом умолкли. В стране свирепствовала антирелигиозная кампания. В Новгороде колокола сотнями сбрасывали с колоколен, газеты пестрели обращениями трудящихся с требованием уничтожить «ненужные побрякушки, которые мешают людям трудиться и учиться». Пропал без вести знаменитый софийский звонарь Егорка, переливчатыми звонами которого заслушивался юный Сережа Рахманинов, живший у своей новгородской бабушки.
Так почему же теперь начальство требует спасать уцелевшие колокола, а вместе с ними памятник