под обстрел, миновав Синий мост, угодили под бомбежку. Но к счастью, все обошлось. Отсюда в последний раз долго смотрели на горевший Новгород, над которым пылало огромное, во весь западный горизонт, зарево…
А пароходик «Механизатор» с юным капитаном каким-то чудом успел ускользнуть из города, за полчаса до того как Волхов был перекрыт немцами. Впереди у него был долгий и опасный путь вместе с тяжело груженной баржей. Миновав шлюзы Волховской ГЭС, пароход угодил в шторм на Ладоге, потом долго крался вдоль берегов Онежского озера, держа курс на маленький городок Кириллов.
Бесценный груз сопровождали сотрудницы музея Ольга Покровская и Полина Кржижановская. Вдруг ударили холода. Впопыхах женщины не успели взять теплую одежду, выручили бушлаты, которыми с ними поделились матросы. Кормились вместе с командой в крохотном камбузе. Коротая время, рассказывали матросам разные истории, пели песни.
Старый пароход часто ломался. Были перебои с топливом. Кончились деньги, на которые покупали продукты в прибрежных деревнях. Когда на сорок пятый день пути впереди показался маленький старинный городок Кириллов, две измученные, голодные, натерпевшиеся страхов женщины заплакали от счастья. Здесь они останутся до зимы, а когда ударят морозы, перевезут коллекции на санях в Вологду и сдадут на хранение местному музею.
Магдебургские и Корсунские врата было решено отправить на хранение в казахстанский Кустанай. Ветхая баржа так и останется в Кириллове, а спасенные колокола вернутся в Новгород только через полвека…
Глава 6
«Колмовские посиделки»
С Борисом Филистинским Василий Пономарев познакомился ранней весной сорок первого года. Пароход «Всероссийский староста Михаил Калинин» (бывший «Иоанн Кронштадтский») ходко бежал по Волхову. Мимо проплывали заросшие ивняком берега, на старой ветле сидел, нахохлившись, орлан-белохвост. У фальшборта стоял мужчина средних лет, по лагерному бушлату в нем угадывался бывший заключенный.
– Давно откинулся? – негромко спросил Пономарев.
«Зэк» остро взглянул на него сквозь круглые стекла подвязанных ниткой очков.
– А вам какое дело? – неприязненно буркнул он.
– Я тоже сидел, – успокоил его Пономарев. – Соловецкий лагерь особого назначения. По какой статье чалился?
– Ухтпечлаг. Статья 58-я, пункт 10, контрреволюционная пропаганда, – ответил тот.
Разговорились. Борис Филистинский, так звали незнакомца, рассказал, что сам он ленинградец, но поскольку в Ленинград ему теперь въезд закрыт, выбрал местом жительства Новгород. Пока плыли, вспоминали лагерное житье-бытье, общих знакомых, сравнивали СЛОН и Ухтпечлаг. Прощаясь на пристани, договорились повидаться снова.
Во время второй встречи Филистинский показался Пономареву совсем другим человеком. Вместо лагерного «клифта» на нем ладно сидел легкий полотняный костюм. Крупный с горбинкой нос оседлали солидные очки в роговой оправе. Новый образ