аки тать в нощи, ни одна душа не узнает, где что спрячу. А как фашиста разобьем, все предъявлю в лучшем виде.
Получив согласие, Терентьев по ночам уносил на плечах тяжелые мешки с экспонатами и закапывал их где-то на территории детинца. (Вахтер Терентьев погибнет на фронте, а спрятанные им экспонаты так и не будут найдены.)
В разгар работ забил тревогу столяр Тичкин, занимавшийся изготовлением ящиков.
– Беда, Константиныч! – объявил он Мантейфелю. – Доски кончились!
– Да где ж я тебе их возьму? – охнул Мантейфель.
– Езжай на мебельный комбинат, там должны быть.
С мебельного комбината Мантейфель вернулся темнее тучи. Директор соглашался доски дать, но требовал заплатить наличными.
– Побойтесь Бога, – взмолился Мантейфель. – Откуда у нас наличные?!
Но сволочной директор стоял на своем, и расстроенный Мантейфель вернулся ни с чем. Ситуация осложнялась тем, что доски были нужны непременно сухие, в сырых ящиках экспонаты могли погибнуть.
Спасение пришло с неожиданной стороны, приняв облик заведующего складом местного рыбозавода.
– Берите у меня бочки из-под рыбы, – предложил он. – Только они того, с душком.
Бочки и впрямь издавали сильнейший запах, зато они были сухими и вполне герметичными. В них укладывали все подряд: «ювелирку», нумизматику, ткани, хрусталь, старинное оружие.
Не успели решить эту проблему, как возникла новая. Военные власти потребовали срочно замаскировать золотые купола Софии и Георгиевского собора Юрьева монастыря, служившие ориентирами для вражеской авиации. В противном случае пригрозили купола взорвать.
Когда Мантейфель собрал сотрудников и объявил им приказ военных, у многих сдали нервы. От безысходности и страха, в мыслях уже прощаясь с куполами, стали кричать друг на друга. Что делать, никто не знал, но потом родилась идея накрыть купол Софии серым чехлом из парусины. Сразу посыпались вопросы. Где взять ткань? Как набросить чехол на купол? А главное, кто его сошьет?
В наступившей тишине вдруг подала голос хранительница Софийского собора:
– Мы сошьем!
– Кто это мы? – недоверчиво спросил Мантейфель.
– Смотрительницы собора. Дело-то богоугодное, а мы люди верующие.
Через пару дней Тамара забежала в Софию посмотреть, как идет работа. В узкие окна собора проливался солнечный свет. Семь пожилых женщин в черных платьях сидели на каменном полу, держа в руках толстые шнуры и большие иглы, которыми они сшивали парусиновые полотнища. Руки у них были изранены, кровь капала на чехол вместе со слезами женщин. Но, глядя на их сосредоточенные лица, Тамара отчего-то внутренне успокоилась.
Когда чехол был готов, стали думать, как набросить его на купол. Строить леса было уже поздно, решили обойтись передвижными мостками. Боявшаяся высоты Тамара с замиранием сердца смотрела, как откомандированные в распоряжение музея красноармейцы карабкались