Когда меня хватились, я был уже далеко. Путь мой пролёг через валашские степи и горные хребты Горбов. Я спешил к тебе, архонт. Я знал, что ты – самый могущественный из правителей, чьи земли примыкают к берегам благословенного Эвксинского Понта. Я хотел прибыть в Галич, как положено знатному ромейскому придворному, в подобающих случаю одеждах. Но уже недалеко от Галича меня нагнал отряд вооружённых до зубов валахов. Они знали, что за мою поимку базилевс Мануил обещал большую награду, и они схватили меня, внезапно напав из-за кустов. Опять я оказался в плену! А так близки были спасительный Галич и ты, архонт! И вот я собрал в кулак всю свою волю и весь свой ум! Я не дал погубить себя отчаянию и прибег к хитрости. – Андроник неожиданно громко расхохотался. – Обманул я этих простаков-валахов! Сказал, что страдаю поносом и желаю отойти по нужде, нашёл в кустах длинную палку, повесил на неё шапку и дорожную хламиду[115], а сам в одной тунике скрылся в горном лесу, среди кривых пихт. Мне удалось уйти от погони, сбить врагов со своего следа. И вот я тут, сижу перед тобой, архонт. Исстрадавшийся, несчастный, полуголый, голодный! Ты должен поверить мне. Я – твой друг! Сейчас и в будущем. Пойми, архонт. Жизнь переменчива. Если я когда-нибудь стану базилевсом, то не забуду о тебе. Вместе мы с тобой сокрушим любого недруга!
– Занятно сказываешь, сладко поёшь, – выслушав долгий рассказ ромея, отмолвил Ярослав. – Что же, во многом ты меня убедил. В поруб тебя не брошу, не в моих то правилах. Поселю на верхнем жиле, велю кормить хорошо, стражей приставлю. А там посмотрим…
Он хлопнул себя по коленке и решительно поднялся, оканчивая трудный разговор. Ромею он не верил до конца, но решил его, если что, использовать.
…Евнуха Птеригионита давно не звали в княжеский дворец. Каково же было изумление маленького хромого человечка, когда явился к нему один из самых доверенных людей Осмомысла – боярин Избигнев Ивачич, и сопроводил в княжой терем. В утлой каморе было проделано у пола оконце, откуда обозревалась просторная горница. Яркий свет хоросов[116] резко ударил евнуху в глаза.
– Ответь мне, кто этот человек?! – потребовал Избигнев. – Тот, что сидит на лавке и греет ноги у печи.
Птеригионит внезапно вздрогнул.
– Не может быть! – прошептал он испуганно.
– Ну же! Отвечай! – приказал Избигнев.
– Это Андроник Комнин, двоюродный брат базилевса Мануила. Но я слышал, что он заключён в темницу.
– Ты не врёшь? Лучше гляди давай.
– Да нет, светлый боярин. Я не ошибаюсь. Это на самом деле Андроник Комнин.
– Ну ладно. Ступай. Вот тебе сребреник. И помни: коли слукавил, головы тебе не сносить.
Избигнев поспешил к князю, а Птеригионит, попробовав на зуб серебро, постарался поскорее унести ноги из княжеских хором.
Впрочем, спустя седьмицу к нему снова явился Избигнев. И снова плёлся, вздыхая, колченогий уродец по склону горы, пробирался через забитые возами ворота,