в театре. Дома, с фанерными глазами, с вырванными клоками парадных, бельмами окон, нутра, с окоченевшими мёртвыми в арках. Сквер, как это хорошо – сквер! Их нет. Их уже никогда не будет.
Тата старалась зло тыкать самодельной лопаткой землю. Злость была только одна. Она так привыкла к смерти, что не считала её чем-то ужасным. Иногда – даже завидным. Вот ты уже умер. И тебе всё равно. Но если бы прямо сейчас. Прямо здесь. Татке попался бы фашист. Она бы эту лопатку без всякого сожаления воткнула бы ему в горло. Она бы ничего не чувствовала.
Когда пришли постановления, что огороды – это не Мусино безумие, а распоряжение, все снова смотрели на Мусю. А Муся качала головой, и губы у неё становились как коромысло.
Когда все, все буквально клочки земли чистили под «огороды», это было как будто не взаправду. Избитая земля. Мёртвая земля. И когда кто-нибудь швырял очередной кусок страшного металла в сторону, все провожали его взглядом и только. А потом и не смотрели.
Раскапывали, кидали, останавливались, замирали, копали. В тупом, немом, механическом действии находили как будто покой.
Глава 3.
Когда все чужие наконец разъехались в тот июньский день, наступила тишина, и в этой тишине папа сказал:
– Только самое необходимое.
Лишь тогда Татка отмерла и испугалась первый раз, потому что папа даже не спрашивал, не уговаривал, само собой, они уезжают в город.
Он объяснял отрывисто, быстро, и они с дядей Олегом, как и Петя с Виктором, были как одно целое и договаривали друг за другом предложения:
– Только самое необходимое.
– Эвакуация.
– Будет быстро и скоро.
– Оставь, Татьяна!
– Закрыть, взять….
И началась ерунда и суета, потому что никто не мог понять, что самое важное.
– Саша, – шелестела Татьяна, – что надо взять?
И отец оглядывался растерянно.
Татьяна быстро собрала вещи близнецов, а что дальше – никто не понимал, и тогда вдруг полководцем и главнокомандующим стала Муся! Подумать только! Её слушались и отец, и дядя Олег! Она что-то сначала объяснила им, а потом только отдавала короткие, быстрые, отрывистые распоряжения, а Татка злилась и страдала, подумать только! Потому что война, а какой из Муси главнокомандующий?!
Но даже Петька не шутил, не спорил и слушался Мусю, точнее, отца и дядю Олега, которые слушались Мусю! И Татка тоже стала выполнять распоряжения. В основном, она отвлекала близнецов и подавала что-нибудь, когда просили, и никак не могла понять, что они все делают?! Зачем прорубают на веранде пол? Копают и чем-то обкладывают яму, похожую на крохотную могилу. И везут дальше, за сад, где ледник, мешки и банки? А раскопанную яму закладывают обратно досками.
А потом они устроили настоящий разгром в доме, хотя дом и так был разгромлен с этими сборами!
Татке велели уложить спать близнецов. «Все поспят потом два часа», – сказал папа.
Мишка был сонный и заторможенный, а Колька скакал и вертелся, и хотел всё время есть, пить,