тебе, мой дей? Я – достойное обрамление для этой безделушки?
Это платье они с Далирин специально пошили к празднику, в четыре руки. Распороли несколько других и составили новое, совершенно непохожее ни на что другое. Кайлин извлекла из задворок памяти те бесхитростные наряды, украшенные рыбьей чешуей, которые сооружала ее мачеха, и попыталась слегка усовершенствовать и повторить нечто подобное. Пусть дей вспомнит, как в первый раз увидел ее на Нершиже. Пусть ощутит то притяжение, которое пусть не сразу, но уже на острове прочно связало их двоих. Только в этот раз будет все по-другому. Не нужны ей никакие мечи – только его большой твердый член в ее лоне. Его божественное семя, зачинающее в ней новую жизнь.
Платье было коротким, но для выхода в люди Кайлин предусмотрела к нему длинную накидку. Пока же ей хотелось проверить, какую реакцию оно вызовет у Рогара. Если не понравится – наготове имелась и пара других нарядов, не таких провокационных. На случай, если это разозлит его. Она быстро училась и хорошо усвоила, как важно не злить его, особенно, в таком состоянии, как сейчас. Но важно и не поддаваться. Не стелиться перед ним, как Ириллин. С таким мужчиной, как дей, очень сложно. Но и очень интересно. Она чувствует себя необычайно живой рядом с ним. Ее сердце трепещет при одной мысли о нем. А больше ничего и не надо.
Тяжелый взгляд дея медленно поднялся от ее облаченных в теплые чулки ног до вздымающейся от прерывистого взволнованного дыхания груди, а затем скользнул выше, глаза в глаза. Чулки Кайлин собиралась снять, они к платью не подходили, и носила она их лишь потому, что даже в тепло натопленной спальне этой неприветливой меаррской зимой у нее ужасно мерзли ноги. Но по выражению лица Рогара она поняла, что небольшое несовершенство ее туалета ничуть его не смутило. Жажда. Дикая, непреодолимая жажда – вот что выражал его взгляд.
Он поднялся на ноги, и все внутри Кайлин возликовало. Пусть жестокие женщины говорят что угодно, но дей по-прежнему хочет ее. Нет, яростно желает. Умирает от страсти. Она облизнула губы и сглотнула, ощущая, как горячо и томно стало внизу живота. Скорее бы он к ней прикоснулся.
– Старуха! – крикнул он, не поворачивая головы.
– Ее зовут Далирин, – проговорила Кайлин, кусая губы, чтобы спрятать улыбку.
– Мне плевать, как ее зовут, – зарычал в ответ он. – Старуха!
Дверь в детскую приоткрылась, и оттуда выглянула дрожащая от страха няня.
– Далирин, забери Лаура, – миролюбиво попросила ее Кайлин, не отводя глаз от своего мужчины. Они стояли друг против друга, уже слившись в одно целое взглядами, и только присутствие ребенка удерживало их на местах. – На иххоран он все равно не пойдет, этот праздник не для детских глаз. Уложи его спать пораньше.
Втянув голову в плечи, няня шмыгнула в спальню, робко приблизилась к дею, и сердце Кайлин подпрыгнуло и сжалось, когда он напоследок снова поцеловал ее сына в висок. Обожающий старую женщину, Лаур охотно пошел к ней на руки и совсем не возражал, что его уносят.
– Так