не ночь, а целое столетие. Что-то в недрах его духовного содержания надломилось и треснуло. Теперь он осознавал, что своей кажущейся шалостью, он переступил черту дозволенности. Оскорбил наглыми речами жену и таким образом ее потерял, неизвестно на время или навсегда, но теперь нужно было отыскать ее за образовавшейся чертой дозволенности. Но где она? В доме ее не было. Верхняя одежда висела на месте. Стоя перед вешалкой, покусывая в раздумье кулак, он неожиданно для себя сорвался с места и кинулся вглубь коридора, и бегом поднявшись по лестнице, принялся стучать в дверь к соседке. Гудение сменилось тишиной. Он застучал еще рьянее, выкрикивая то имя жены, то имя соседки. Могильное безмолвие проникало в него и душа чуть ли не вырывалась из тела, от заполнявшей и обжигающей нутро оболочки. Уже находясь вне себя, он навалился на шаткую деревянную дверь и принялся выбивать ее плечом. Через пару минут, хлипкий замок подался напору, и Дэвид ворвался в жилье Вирджинии. То, что он увидел, разглядев в блеклом утреннем свете, потрясло его. Обстановка полностью было копией их жилища, их гостиную и спальню будто перенесли сюда и лишь на месте их совместного ложа стоял лакированный черный рояль. Крышка и бока инструмента были украшены тематическими сценами ада. Клавиши вспыхивали тревожным и одновременно манящим огнем. Дэвид подошел ближе и услышал звук, напоминающий потрескивание костра. Он исходил не от рояля. Оборачиваясь в поисках источника звучания, он заметил на стенах фотографии в рамках. Такие же висели у них внизу, изображая случайных людей или пейзажи. Здесь же каждая фотография оживляла запечатленных людей и природу, обволакивая их огненными языками пламени и уничтожая под человеческие стоны и бушевавшие ветра. Вот изображена компания игроков в покер, играющих на деньги, с запечатленными различными эмоциями, от восторга до ярости. Их постепенно накрывала волна огня, пожирая изнутри фотографию. Женщина, сидевшая в ресторане и с жадностью поглощавшая разнообразные яства, исчезала в огненном пламени. Изображение мужчины, крадущего у женщины деньги из сумочки, вместе с ней стремительно обугливалось. Избивающий ребенка школьный учитель, сгорал медленно, пузырясь на снимке. Надменного вида актер, свысока поглядывал на своих поклонников, превращаясь под стихией жара, в пустоту. Десятки снимков догорали на стенах, чтобы затем, вновь восстановиться подобно Фениксу и начать гореть снова.
Дэвиду становилось невыносимо от созерцания человеческих пороков и казней. Уменьшенные копии людей, подогнанных под фотографические рамки, как марионетки оживали по нескольку раз и умирали. От них веяло ужасом и напряжением и он едва не сорвался, чтобы начать сдирать снимки, но резко остановился, заметив фотографии с его изображением и Эннабел. Сделанные в фотоателье и рядом с домом, они не пылали огнем, и не оживали. Но были окружены ангелами в испачканных сажей лицами и лохмотьях.
Глава пятая
Фотография души
Их