концертного зала, распахнул их.
Глава шестая
Вирджиния Фрайтен
Он никогда здесь раньше не был и его взору предстал гранитно-зеленый ярко освещенный зал. Полновесные колонны в кремовых тонах по бокам, окружали многочисленные ряды белоснежных кресел. Кристальные фешенебельные люстры отдавали приятным светом, широко освещая пространство. На стенах амфитеатра красовались портреты композиторов. Потаенной и благодатной атмосферой был пропитан зал, где главное внимание было приковано к полуовальной сцене. Расставленные стулья и пюпитры c инструментами, покинутые на время музыкантами заполняли ее. Но сейчас не было ни их, ни хора, а за белым роялем, стоящим у левого края сцены сидела Вирджиния, извлекая из клавиш фантазию-экспромт Шопена. Она вся была поглощена своим исполнением, сливаясь воедино в пассажные волны нот. Черное длинное одеяние, в которое она облачилась, не отделяло ее от цвета рояля, и лишь белизна лица и рук бледно отражалось издали.
Дэвид направился к ней медленно. Стремясь выведать у нее информацию о местопребывании жены, он – охваченный смелостью, по всей видимости, растерял ее, пока взбегал по лестнице. И теперь, видя Вирджинию воочию, почувствовал необъяснимый страх и бесполезность своего визита сюда. От нее веяло чем-то отталкивающим и опасным для него и он, практически волоча ноги к сцене, на всякий случай оглянулся назад, дабы убедиться, что дверь открыта. Увлеченный этим, он наткнулся на кресло в первом ряду и остановился. С опаской глядя на нее, ускоренно вздыхая, он все же решился и окликнул ее:
– Мисс Фрайтен!
Та от его голоса, внесшего диссонанс в музыкальный водопад, не глядя на него, резко ударила кулаками по клавишам. Звучание расстроенных аккордов стрелообразно унеслось в зал. Положив руки на крышку инструмента, она цепко устремила на него свой взгляд. От этого холодного и прожигающего взора, внутри что-то в нем сотряслось. Пренебрежительно смотрела она на него и на ее лицо легла печать ухмылки. Оба молчали, он с выжиданием, она с высокомерием. Наконец она произнесла:
– Перед тем как ко мне обратиться, такие как ты должны встать на колени.
После такого ультиматума, он окончательно растерял все слова и отступил назад. Ее ухмылка превращалась в ледяное презрение. Вновь наткнувшись на кресло, он решился задать вопрос и пробормотал:
– Почему я должен встать на колени?
С легкой досадой выпрямившись на стуле, она ответила:
– Потому что я – женщина. И не только предо мной ты должен стоять на коленях, но и перед всеми женщинами. Почему? Да потому что ты – большего недостоин. И в данном случае, для тебя это даже награда.
Он невольно подумал о том, что ему никогда не захочется встать на колени перед миссис Левсон или супругой Фальсона. А перед ней тем более. Но тут же его мысли вернулись к образу жены – такой властной и ласковой одновременно, что благодаря этому, возникшая тонкая смелость позволила ему заявить:
– Я могу быть коленопреклоненным