причём присуждённые наказания выполнялись немедленно. Запись постановлений Круга, как и все дела Войсковой канцелярии, вёл войсковой дьяк, занимавший с писарями Становую Избу.
В начале января каждого года Круг избирал войскового атамана, его двух помощников-есаулов и судей, которых власть и юрисдикция распространялись не только на вооружённые силы, но и на гражданскую жизнь края. Местных атаманов, городовых, станичных, поселковых избирало само население в те же сроки. Походные атаманы назначались по выбору отрядов. Полковые головы, сотники и пятидесятники выдвигались самими полками и сотнями из людей авторитетных и опытных в боевых делах. Каждый атаман и каждый начальник в походной обстановке обладал непререкаемой властью и получал больший пай в добыче, чем другие бойцы, но в мирное время должен был весьма считаться с мнением общества, избравшего его, а сложив полномочия, становился рядовым гражданином.
Постановления войсковых Кругов могли отменять и изменять Круги валовые. Они собирались в особенно важных случаях и состояли из лиц, специально для этого избранных населением. Ожидалось возвращение отрядов, бывших в походах, и тогда съезжались «всех рек казаки», валовой Круг – своего рода Высшая палата, Конгресс, который решал дела совместно с войсковым Кругом. Вообще же весь строй жизни донских казаков был приспособлен к войне; все учреждения их назывались «войсковыми», а удовлетворение насущных потребностей гражданских и экономических зависело от положения на фронтах обороны, как и в любой осаждённой стране.
Создав независимую республику, донские казаки постепенно добились её фактического признания всеми соседями. Тогда это происходило медленнее, чем теперь, и русским государям в этом случае принадлежало первенство. Потом их примеру последовали и другие, хотя и без формальных актов. С Азаком и крымским ханом они мирились и «розмирялись». Персидский шах однажды прислал посольство в сорок человек и предлагал помощь против турок; с польско-литовским королём договаривались о взаимной поддержке в борьбе с Крымом; с кочевыми народами Прикаспия обменивались посольствами. Историки и правоведы посвятили много внимания определению характера формальных отношений между русскими государями и донскими казаками. Их выводы весьма разноречивы, но никто из них не смог опровергнуть первоначальной независимости Дона.
Иван Грозный первым признал эту независимость и цари после него не раз подтверждали самостоятельность донского политического сообщества. Например, через 30 лет после возвращения казаков на Дон, «хан Махмет-Гирей и Турция требовали от царя свести казаков с Дона, но Москва в 1578 году отвечала, что ни днепровские, ни донские казаки не зависят от великого князя; первые состоят от Батория, а последние суть беглецы от Литвы и России, и что государь не признаёт их за своих подданных» (Сухоруков).
Через