свернуть? Странно, но я действительно никогда не представлял себе – куда можно выйти таким путём.
Прохожих не было. Я шёл мимо странных двухэтажных домов, с какими-то вдавленными балконами. Ни в одном окне не было света, даже отблесков телеэкрана я не заметил нигде.
Пахло здесь не так, как на большой улице: кроме запахов бензина и сухих листьев я почувствовал едва заметный аромат сосновой смолы, старых досок, мокнущих под дождём – и ещё почему-то жареной рыбы. Так пахнет в маленьких городках, где соседи могут играть во дворе в шахматы, и все знают друг друга, и детей накормят в любой квартире, если родители куда-то ушли и их долго нет.
Мне раньше хотелось жить в таком доме, в таком маленьком городке, и со всеми здороваться, и обмениваться новостями. Впрочем, я, наверное, идеализировал такую жизнь: на деле у неё куча минусов. Главное, в одиночестве тебя точно не оставят, даже если очень захочешь.
Но сейчас здесь никто меня не знал, да и кому интересно, кто тут ходит по ночам? Собак нет, дворики городские, с качелями и песочницами. Все спят… Странное место. Неужели это тот же самый город? И в трёхстах метрах отсюда – Центральный Стадион, кафе «Золотая Шайба»? Не похоже.
«А на что похоже?» – спросил я себя. И понял на что: на сон.
Что я выбрал в тот момент, когда решил срезать, не идти мимо Стадиона? Я ведь уже сворачивая, знал: меня ждёт непонятное.
Это было как будто где-то далеко-далеко соло-гитара взяла несколько высоких нот. Аккорд её почти прояснился – и затем внезапно был оборван. Только отзвук звенел и звенел, постепенно затихая. И когда казалось, что вот он уже затих окончательно – аккорд внезапно придвинулся вплотную. Теперь он был объёмным, глубоким, вездесущим, пронизывал пространство ночи, пульсировал и дышал в каждом порыве ветра, и ветер наклонял деревья, и дождь падал на землю – всё по велению этого аккорда.
И сердце моё тоже стало биться в гармонии аккорда, и я не знал – что это значит. Я стоял и ждал, и показалось мне, что сейчас зазвучит какая-то такая музыка, что и представить нельзя. А пока длится и длится вступление, как волна накатывает – так же нарастает его голос.
Я стоял и ждал, и вслушивался, и смотрел на всё вокруг изменившимися глазами. На эти дома. На эту водяную пыль в ночном воздухе. Я слушал далёкий рёв автобуса, как слушают сигнал трубы, и всё приближался и приближался тот момент, когда мне станет совершенно ясно – чего я ждал. Не только в эти несколько минут, а всю жизнь.
И тут через меня прошла тончайшая грань. И словно вынули вату у меня из ушей. Словно содрали повязку с глаз. Словно сняли невыносимый груз с моего сердца – и я увидел и услышал и узнал то, без чего вообще не имело смысла рождаться и жить. Что же? Как это объяснить?
Но это было слишком для меня. Это было концом всей моей жизни – той, что была до сих пор. Это не давало возможности быть, как прежде.
Но что же?
И куда теперь – с ЭТИМ? Кому… Нет. То есть – к кому? Да нет же, не то…
И пока