считает, что через нее спасется народ Израиля.
– Савеянка3?!
– Э?
– Вашей веры, вашей, – говорит торговец, размеренно кивая для убедительности головой, – из самого что ни на есть Хамова племени и Хушева колена.
Иошаат подходит еще ближе к помосту и внимательно смотрит на смуглую рабыню, смотрящую поверх толпы.
Какие глаза!
Он взволнован услышанным.
– Правда ли это, о дщерь Евы?
– Правда, – тихим эхом откликается рабыня, и голос ее внезапно крепнет, словно пламя над сухими ветками: – Я верую в Пасху и опресноки, в субботу и пост, Писание и миропомазание. И еще я верую в Господа нашего, неназываемого, и Слово Его спасительное, которое…
Она закрывает лицо руками и еле слышно заканчивает:
– …уже близко.
Иошаат, помедлив, поворачивается к торговцу и встречает его внимательный и строгий взгляд.
– Я… – начинает он и останавливается в смущении. – Я не трону ее!
Торговец склоняет голову, снова указав на свой лоб и сердце.
– Скажи, сколько ты просишь за нее?
Торговец вместо ответа отзывает Иошаата в сторону, за помост.
– Меня зовут Анх-Каати.
Он делает знак, но Иошаат не понимает его.
Уйти? Не уйти? Какие знаки? Назначай цену, торгуйся… Дело есть дело!
Торговец медлит и с видимым усилием продолжает:
– Дочь она мне.
Иошаат изумлен. Он с трудом подбирает слова:
– Как?! И ты… Ты выставил на продажу среди рабынь собственную дочь?
– Она хочет этого сама. Она хочет пройти через страдания, чтобы обрести спасение для своей души..
– И ты ей это позволил?!
– Я благословил ее.
– Как же ты можешь называться отцом после такого?
– Так же, как мог называться отцом Авраам, приносящий в жертву сына своего, Исаака, движимый одной только верой.
– Верой?
– Так называют высшее знание, – улыбается смуглый Анх-Каати
Иошаат разгневан:
– Что тебе Авраам? Что тебе наши святыни?
– Многое я знаю, – просто отвечает Анх-Каати.
– Какой же ты веры?
– Надо ли тебе знать это, о простой человек? – Анх-Каати снова делает знак, но Иошаат снова не понимает.
Уйти? Странно все это. Знаки непонятные, загадки. Какие, однако, глаза у нее! Нет, он не уйдет. Дело есть дело.
От помоста несутся недовольные крики:
– Что за секреты?
– Мы ждем!
– Объяви нам цену, торговец!
Анх-Каати устало улыбается:
– …И зрелищ. Зрелищ! Зрелищ!
Потом он снова становится серьезным и строгим:
– Иди, и пусть все идет своим чередом превращений!
Он возвращается к толпе, улыбаясь; в нем снова просыпается торговец:
– Красавицы, что у меня здесь, идут не меньше чем за полталанта…
Иошаат молчит, пытаясь осмыслить услышанное.
– Послушайте, что он говорит! – это снова вездесущий