поступали так же. Не должен же он работать, как какой-нибудь йомен [4]! Но церковь… Притеснения английской церкви крайне плохо характеризовало короля в глазах Аньес. «Но ведь это не достаточный повод для мятежа!», – подумала она с сомнением.
– Вы на стороне короля, – печально улыбнулся ей Чарльз. – Я вас понимаю. Вы ещё не видели жизни, но когда-нибудь поймёте, насколько я был прав.
Они уже подошли к дверям, ведущим в залу, где находились король и его окружение.
– Вы не должны здесь быть, – тихо сказала ему Аньес. – Я не хочу, чтобы вас казнили…
– Мне очень приятно ваше беспокойство обо мне. – Чарльз галантно поцеловал ей руку. – Я не один, дорогая Аньес. Многие здесь, – он открыл двери и провёл её в зал, – думают так же. А теперь позвольте распрощаться с вами.
Он легко поклонился ей и ушёл. Аньес растерянно застыла, оглядывая собравшихся людей. Неужели это правда, что многие из них собираются подняться против короля?…
Она посмотрела в сторону трона. Джон всё ещё сидел там с кубком вина в руке и наблюдал за своими подданными, и первое, что пришло в голову Аньес при виде на него – праздность. О чём и говорил ей Чарльз…
На следующий день, с самого раннего утра, Аньес приступила к своим новым обязанностям. Не привыкшая вставать чуть свет, она то и дело подавляла зевки. Сначала ей пришлось присутствовать на церемонии одевания королевы. В распоряжении Её Величества было двенадцать фрейлин, Аньес стала тринадцатой. И каждая из девушек выполняла свою определённую функцию: одна одевала королеве туфельки, другая наносила белила на лицо, третья подбирала одежду… «Глупости какие-то», – недоумённо думала Аньес. Она бы и сама всё это могла сделать, ну, в крайнем случае, одной служанки ей бы точно хватило. Хотя Аньес могла не жаловаться, ей досталась наиболее почётная должность – мастерить причёску королеве!
Фрейлины суетились и пытались делать всё одновременно, однако то и дело наступали друг другу на шлейфы платьев или нечаянно больно толкали. Аньес медленно закипала, чувствуя, что на боках вскоре появятся синяки.
Ей с трудом удавалось выглядеть невозмутимо. Мало того, что по утрам у неё всегда бывало дурное настроение, так она ещё и предположить не могла, понравится ли королеве то, что у Аньес получалось. Она обожала делать причёски и дома нередко сооружала что-нибудь интересное на головах сестёр, но одно дело дома и сёстрам и совсем другое – королеве Англии. Одно радовало, волосы у королевы были превосходными: мягкими, шелковистыми и блестящими. Одно удовольствие даже просто держать их в руках.
– Леди Аньес? – вдруг спросила её королева.
– Да, Ваше Величество.
– Сколько вам лет, леди Аньес?
– Семнадцать, Ваше Величество.
– В семнадцать я уже ждала Генри [5]… – с ностальгией произнесла Изабелла. – Хороший возраст.
Аньес едва не передёрнуло. Она и представить себя беременной пока не могла. И ей казалось, что семнадцать лет не такой уж и подходящий возраст для рождения детей. Впрочем,