возней капели…
Кого послушать я пришел —
скворцы еще не прилетели.
И так всегда: несемся мы —
природа прыть попридержала,
уютно ей и средь зимы,
а нам скупого солнца мало.
Кормушки птичии гремят
от беличьих проворных лапок,
что им незваный снегопад —
последний? нет? Миг жизни краток,
равно весенний, зимний шум
на тропочке оледенелой.
Мы прем куда-то наобум —
деревьям, им какое дело,
что вновь газетное хламье
в предощущении ГУЛАГов.
Прибарахляется грачье
на старых липах вдоль оврага.
Стезя гражданская скучна
своим обыденным обличьем,
хоть прорывается весна
неистовой возней синичьей.
Придет с дубинками апрель,
прикладами октябрь проводит…
Ну, а пока греми, капель!
кружитесь, белки, в хороводе!
С ближнего неба
С ближнего неба, где птиц
придыханье, где взгляд наш рассеян,
ангел, нам не рассмотреть
того Слова, что было началом
замысла-промысла, что
нам не видится за суетою
будней, отрыв слишком мал,
отражение отчаянья узко —
слишком подробен чертеж
развесенней земной карусели,
вырвался будто за край
горизонта, с крыла самолета
где открывется вновь
опаленная зеленью явь,
что застилает глаза
пеленой, не давая спознаться
с волей Отца, что спешит
все куда-то от вод и стволов…
(Ночью летел из Нью-Йорка
рассвету вослед и внимал…
А, может быть, только казалось?)
Разве, мой ангел, взглянуть
на клочок остывающей почвы,
той, суждено где припасть
телу бренному после отрыва
жил, где заемная кровь
продолжает пульсировать дальше
пусть в оболочке иной,
коль движение не убывает
зорям закатным повдоль
или зайдясь предрассветною дрожью,
если действительно смысл
не в заброшенном хаосе – в вечном
преображенье начал,
где и наш не напрасен порыв,
тот, что зовем божеством,
материнством. Не в имени дело,
главное – связь обрести
между ясным и непостижимым,
разнонаправленных ввысь,
не спешащих с прощением к нам…
(Кажется, брат мне уплывший
такие намеки и шлет…)
Если б оттуда взглянуть
на слепое свое отраженье,
ангел, сумел человек,
как тогда изменил бы он дерзкий,
горечью траченый всплеск
бытия, ограниченный жизнью
сон, где тревожат мечты
об утраченном счастье незнанья
детского, не замутнен
где распахнутый взгляд или крик…
Как бы